|
Известные Аристократы и Не Только ... с 1 По 19 Век!
| |
| COUNTESS | Дата: Вторник, 09.11.2010, 15:51 | Сообщение # 1 |
 Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| ЧТО МЫ ЗНАЕМ О ЯНЕ ЖИЖКЕ? А АЛЬЖБЕТЕ БАТОРИ? О ЯНЕ ИСКРЕ? О ВЛАДЕ ЦЕПЕШЕ? О ЯНЕ ГУСЕ? О АННЕ ЯРОСЛАВНЕ - ДОЧЕРИ ЯРОСЛАВА МУДРОГО? О МАРИИ-АНТУАНЕТТЕ? О МАРИИ-ТЕРЕЗИ? О ЙИРЖИ ПОДЕБРАДЕ? О (РОБЕРТЕ) НОРМАНДСКОМ? ДАВАЙТЕ ВСПОМНИМ О ВЕЛИКИХ ЛЮДЯХ ЕВРОПЫ И НЕ ТОЛЬКО ЕВРОПЫ?
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Четверг, 31.05.2012, 16:11 | Сообщение # 126 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| И голубь, и лилия, и белый и синий цвета - это чистота, чистота девственной женственности испокон веков и далее, чистота всяческая как дар Святого Духа.
Такова символика. Конкретный же исторический факт заключается в том, что чистоту она несла в себе - и чистоту она распространяла вокруг себя.
Комиссия пришла к заключению, что "принимая во внимание ее жизнь и поведение, в ней нет ничего дурного, ничего противного правой вере".
Кроме того,- таково было разумное заключение,- если отныне все говорили, что только Бог может спасти Францию, почему бы не допустить, что Он захочет сделать это?
Так началась воинская жизнь Жанны.
Перво-наперво она написала письмо английскому королю и различным герцогам, занявшим чужую землю.
Тон этого послания поразителен и ясно свидетельствует о том, в каком расположении ума и сердца Жанна готовилась сражаться:
"Иисус, Мария. Король Англии и вы, герцог Бедфордский (следуют имена других знаменитых военачальников того времени), покоритесь Царю Небесному, верните Деве, посланной сюда Богом, Царем Небесным, ключи всех славных городов, которые вы взяли и разграбили во Франции. Она здесь и пришла от Бога, чтобы вступиться за королевскую кровь. Она готова немедленно заключить мир, если вы хотите признать ее правоту, уйдя из Франции и заплатив за то, что ее захватили.
Если вы так не сделаете, то я - военачальник и в любом месте буду нападать на ваших людей и заставлю их убраться вон, хотят они этого или не хотят. А если они не захотят слушаться, я прикажу всех убить; я здесь послана от Бога, Царя Небесного, душой и телом, чтобы изгнать вас изо всей Франции. А если они захотят послушаться, я пощажу их. И не думайте, что выйдет как-нибудь иначе, потому что вам никак не удержать владычества над французским королевством - королевством Бога, Царя Небесного... но владеть им будет король Карл, истинный наследник; потому что такова воля Бога, Царя Небесного..."
Был Страстной вторник 1429 года; и именно тогда началось победоносное наступление Девы: она была одета в панцирь, стоивший ей сто франков, и держала в руках белое знамя, на котором приказала написать образ Христа-Судии.
Обычно она "брала знамя в руку, когда отправлялась сражаться, чтобы не убить кого-нибудь", а мечом только защищалась и отражала удары.
О том, что она никогда не пролила крови, она свидетельствовала и на своем последнем судебном процессе.
Однако не нужно думать, что ее роль была чисто символической, что она была для войска чем-то вроде талисмана: она была поистине выдающимся военачальником и именно так ее воспринимали окружающие. Она определяла стратегию военных действий, возглавляла войско во время штурма, оставалась непреклонна, когда другие хотели обратиться в бегство, приходила в ярость, когда ее приказания не исполнялись.
Сейчас трудно объяснить то, что случилось, но это факт. То была легенда, которая со дня на день становилась историей.
Дева дала четыре обещания от имени Бога: что будет снята осада с Орлеана, что дофин будет посвящен и коронован в Реймсе, как и его предшественники, что город Париж, в то время находившийся в руках англичан, будет возвращен законному королю Франции и что герцог Орлеанский, бывший тогда в плену у англичан, вернется на родину. Так вот, все случилось именно так, как это было предсказано, хотя и казалось невероятным.
Величайшей эпопеей было освобождение Орлеана. Когда, обойдя англичан, Жанна вошла с войском в окруженный город, ликование было неописуемым. Историк пишет: "Все чувствовали себя ободренными, как будто осада была уже снята благодаря Божественной силе, по их словам, исходившей от этой простой Девы, которую очень любили все - и мужчины, и женщины, и дети. Вокруг нее собиралась восторженная толпа, жаждущая прикоснуться к ней или к ее лошади".
От английского войска, подступившего к самым стенам, в ее адрес неслись грязные оскорбления, и уже раздавались крики о том, что ее сожгут, как только она попадет в руки англичан. Не прошло и десяти дней, как англичанам, которых ее войско атаковало из крепости, пришлось отступить от Орлеана.
Известие об этом было получено в парижском парламенте, преданном англичанам, и канцлер отметил это событие в своем реестре. Оно произвело такое сильное впечатление, что сам канцлер нарисовал пером на полях листа, как это обычно бывает в состоянии задумчивости и тревоги, изображение длинноволосой девушки, одетой в женскую одежду (он не знал о Жанне почти ничего) с мечом в руке и со знаменем, на котором была надпись "Иисус-Мария".
Это первое письменное свидетельство о случившемся. Невозможно перечислить здесь все сражения, которые за ним последовали: мы можем лишь упомянуть о триумфальной встрече с дофином после победы под Орлеаном, о других военных кампаниях при Луаре, наконец, о походе к Реймсу, где Карл наконец был коронован.
Вот как один придворный описывал это событие в письме королеве-матери, которая при нем не присутствовала:
"И в тот момент, когда король был посвящен и когда ему возложили на голову корону, все закричали: "Ноэль!" И трубы затрубили так громко, что казалось, будто свод церкви вот-вот расколется. И во время сказанного таинства Дева стояла рядом с королем со своим знаменем в руке. И было прекрасно видеть, с каким достоинством держались король и Дева. И знает Бог, было ли желанно Ваше присутствие!".
В конце церемонии Жанна, плача, наклонилась, чтобы по обычаю обнять колена короля, говоря ему: "Любезный король, отныне совершилась воля Божия".
И хронист пишет: "Никто не мог смотреть на них без великого волнения".
Говоря обо всей военной эпопее, мы должны отметить еще два обстоятельства: во-первых, то, что во время сражений Жанна как бы возродила священные законы рыцарства (ведь во время Столетней войны, которая велась вооруженными бандами наемных солдат, военные действия отличались беспрецедентной жестокостью): перемирие в праздничные дни, категорический запрет на грабеж и насилие по отношению к мирному населению, постоянное стремление самих солдат вернуться к практике общей молитвы, участие в церковных таинствах, нравственная и физическая чистота.
Все это может вызвать улыбку, но всего этого Жанна добилась, и солдаты, даже самые неотесанные, следовали ее духовным путем. Это была единственная армия того времени, которая не везла с собой тех, кого называли "дочерями полка".
Кроме того, необходимо вспомнить о том, что с тех пор слава о Жанне прошла по всей Европе: достаточно привести один факт, чтобы показать, какое глубокое влияние оказала она на современную историю.
В те времена о новостях узнавали прежде всего от итальянских банкиров, у которых были корреспонденты по всей Европе. В реестре Антонио Морозини в Венеции имеется запись о письме из Буржа, в котором его корреспондент рассказывает ему о деяниях Девы, добавляя, между прочим, колоритные детали:
"Один англичанин по имени Лауренс Трент, человек честный и здравомыслящий, пишет обо всем этом, размышляя о том, что говорят в своих письмах люди, достойные уважения и всяческого доверия: "От этого можно сойти с ума!". Он добавляет как очевидец, что многие бароны, а также простые люди относятся к ней с большим почтением.... Ее бесспорная победа в дискуссиях с профессорами богословия наводит на мысль о святой Екатерине, спустившейся на землю. Многие рыцари, слыша, какие доводы она приводит и какие великолепные слова произносит каждый день, считают, что это великое чудо".
История Орлеанской Девы стала легендой уже тогда, в год, когда она вела военные действия. В Италии герцогиня Миланская Бона Висконти обратилась к Жанне с просьбой помочь ей вернуть свое герцогство, а один знатный житель города Асти послал Филиппу Висконти сочиненную им поэму о пастушке из Домреми.
Однако эта юная воительница, изумлявшая мир, говорила о себе: "Я проживу еще год или немногим больше".
Уже во время праздничного пира по случаю посвящения короля придворные начали плести интриги, создавать группировки, готовить предательство.
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Четверг, 31.05.2012, 16:17 | Сообщение # 127 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Сначала у Девы было лишь смутное горестное предчувствие. Она говорила одному из друзей: "Да будет угодно Богу, Творцу моему, чтобы теперь мне было позволено удалиться, оставить оружие и идти прислуживать отцу и матери, пася овечек..."
Казалось, решимость снова оставила короля, он медлил. По мнению Жанны, они были бы уже в Париже, но Карл вступил в тайные переговоры с бургундцами. Когда он понял, что его обманули, было уже слишком поздно.
Так делу Жанны был положен грустный конец, хотя самое главное было сделано, англичанам пришлось навсегда отказаться от намерения покорить Францию, и история пошла по иному пути, чем тот, который они себе представляли и почти осуществили.
Однако Франции были суждены годы нищеты и войн, а Жанна была брошена на произвол судьбы.
Она продолжала мужественно сражаться в мелких стычках и сражениях третьестепенного значения, однако ей неизменно запрещали предпринимать какие бы то ни было важные действия... Решение взять Париж было принято королем слишком поздно.
Жанна говорила: "Я не боюсь ничего, кроме предательства".
И ее предали: когда при защите Компьеня она великодушно осталась с немногочисленными верными ей солдатами отражать натиск врага, чтобы позволить войску вернуться в город, капитан крепости приказал поднять подъемный мост, отрезав ее.
Ее схватили с "большей радостью, чем если бы взяли пятьсот солдат", по словам хрониста. А один бургундский (то есть "вражеский") солдат, присутствовавший при этом, сказал, что капитан, принявший меч Жанны, который проволокли по земле в знак сдачи, был "так рад, будто взял в плен самого короля!".
Так начался второй акт драмы Жанны д'Арк, который длился, как и ее боевая эпопея, немногим более года. Она была в плену у бургундцев, но ее оспаривали англичане и господа из парижского университета. Ее перевозили с места на место, из тюрьмы в тюрьму. Бургундцы считали вполне возможным, что король Карл VII захочет выкупить Деву, но король не захотел. Тогда ее продали англичанам за десять тысяч франков. "Я предпочла бы умереть, чем попасть в руки англичан",- говорила Жанна.
Началась ее вторая война, также полная сражениями, которые она вела, находясь в тюрьме в ужасных условиях, с цепями на ногах, днем и ночью под наблюдением трех грубых и пьяных стражников.
В конце концов она попала в руки епископа Бовэ, который под надзором англичан должен был судить ее по подозрению в ереси. Если бы ему это не удалось, англичане выдумали бы что-нибудь другое, но совершенно ясно, что Жанна должна была быть опорочена и умереть. Только доказав, что Жанна не была послана Богом, англичане могли вновь надеяться покорить Францию.
Запутанный, драматический процесс длился четыре месяца, и разобраться в том, где правда, было почти невозможно. Не все действовали злонамеренно: слишком легко было прийти к нужным заключениям, когда готовые решения подсказывались.
Те, кто думал, что король Англии является также законным королем Франции (а для этого были основания), должны были "поневоле" заключить, что Голоса, о которых говорила Жанна, были обманом, иллюзией, быть может, дьявольским наущением.
По этому поводу было нетрудно прийти к соглашению. Верить в сверхъестественное вмешательство, особенно в том, что касается конкретных, реальных исторических событий, всегда и для всех нелегко, особенно для тех, кто посвятил всю жизнь делу, которое он считал справедливым или полезным.
Причиной осуждения Жанны стало не то, что многим не удалось поверить ей (то же самое произошло бы и сегодня!). Истинной подоплекой его было то, что Жанна, действуя по наитию, стала играть слишком важную роль: от того, что она сказала или сделала, зависело все влияние короля Франции, то есть был ли он избран и коронован благодаря вмешательству Божиему.
Уничтожить Жанну, в том числе и духовно, было для англичан исторической необходимостью, прискорбной, но неизбежной.
Жанну судил церковный суд во главе с епископом, целью которого было установить, нет ли здесь ереси или магии, но, в сущности, подоплекой процесса была государственная необходимость. Это доказывается и тем обстоятельством, что в противоречие с законами того времени Жанну держали не в церковной тюрьме, где обращение с нею было бы совсем иным и где она, прежде всего, находилась бы под надзором женщин.
Деву нельзя было обвинить ни в чем: не было обвинителя и не было адвоката. Конечно, в те времена нельзя было обвинить ее в том, что она начала военные действия и одержала в них победу. Она не преступила ни Божиего, ни человеческого закона. Ее можно было осудить только на основании тех ответов, которые суд мог у нее вырвать, заставив защищаться от обвинений, запутав ее в сложных вопросах и поставив под сомнение то, что трудно поддается исследованию и по природе своей темно.
Жанну судил суд, состоявший из внушительного числа людей с солидной богословской подготовкой, хотя только двое из них могли принимать решения: епископ Пьер Кошон (чья фамилия звучит весьма двусмысленно - "свинья") и инквизитор-доминиканец. Последний принимал участие в судебном процессе против своей воли.
Обвинительного приговора в ереси удалось добиться посредством тонких ухищрений, в справедливости которых в конце концов удалось убедить большую часть судей.
С точки зрения епископа, которого поддерживали англичане и который находился от них в зависимости, это был классический пример того, как цель оправдывает средства.
Прежде всего, Жанна утверждала, что ей постоянно дают советы и ею руководят Голоса, следовательно, она находится в общении с миром святых.
Если бы Церковь сказала ей, что эти Голоса лживы, согласна ли была бы Жанна допустить это?
Нет, она не могла отречься от своей совести и от своей миссии.
Значит, в ее намерения входило противопоставить небесную, духовную Церковь Церкви земной? Значит, в ее намерения входило противопоставить Бога Церкви, а Церковь - Богу?
В эпоху внутрицерковных споров, когда уже началось брожение, впоследствии вылившееся в протестантскую схизму, в этих вопросах запутался бы и богослов.
Жанна в тревоге возражала:
"Для меня Бог и Церковь едины, здесь не нужно создавать трудностей, разве есть какая-нибудь трудность в том, чтобы они были едины!"
Так, как храбрый солдат, она пыталась перейти в контратаку. Но когда судьи заключали, что в таком случае она должна повиноваться Церкви (то есть - этому суду, вот в чем заключался обман), которая считала ее Голоса ложными и дьявольскими, она отвечала, что должна повиноваться прежде всего Богу. Судьи настаивали: "Вы считаете, что не подчиняетесь Церкви Божией, сущей на земле" - "Да, я считаю, что подчиняюсь, но только после того, как сперва послужу Господу нашему".
Это было хождение по краю пропасти, которое заставляло задумываться и вызывало подозрения у многих богословов и судей, привыкших к изощренным университетским диспутам.
Однако Жанне удалось разрешить загадку по наитию: она сказала, что готова принять любое решение, если оно будет исходить от Папы: "Я полностью препоручаю себя Богу и нашему святейшему отцу Папе".
Часто на процессах инквизиции такой фразы бывало достаточно, чтобы приостановить процесс и передать его материалы Первосвященнику.
Но Жанна уже была осуждена. Ей сказали, что Папа слишком далеко. Но, по крайней мере, исключительно на этом пункте обвинения уже не настаивали.
Однажды, когда судьи пытались рыться в ее жизни и в ее душе, она сказала: "Без благодати Божией я не смогла бы сделать ничего".
Вопрошавшие уцепились за эту фразу, задав коварный вопрос, уверена ли она в том, что находится в состоянии благодати Божией. Если бы она ответила "нет", она бы сама себя осудила, если бы ответила "да", ее могли обвинить в гордыне, в ереси, поскольку богословие учит, что никто не может быть уверен в том, что находится в состоянии благодати.
Ответ Жанны поразил судей. Она сказала:
"Если я не нахожусь в состоянии благодати, да дарует мне его Бог; а если я в нем нахожусь, да утвердит меня в нем Бог, потому что я была бы несчастнейшим человеком в мире, если бы знала, что не нахожусь в состоянии благодати Божией".
Она повторяла:
"Я добрая христианка, крещеная, как положено, и умру как добрая христианка. Что касается Бога, я Его люблю, служу Ему, я добрая христианка и хотела бы помочь Церкви и поддержать ее всеми своими силами".
Многие судьи были смущены и призадумались.
Епископу Кошону надо было торопить время. Оставалось единственное обвинение, внешне самое безобидное. Надо было сделать его более весомым. Речь шла о мужской одежде, которую носила Жанна: "одежде короткой, легкой, бесстыжей", как говорили обвинители, потакая болезненному воображению многих.
Жанна совершила ошибку, не придав этому значения и сказав: "Одежда - это дело нестоящее и маловажное". Она не знала, на что способны ее враги: они приказали принести эту мужскую одежду, как символ греха, символ ее военных походов, приличествующих мужчине, символ ее жизни в чуждой среде, короче говоря, чего-то "неестественного" с примесью извращенности.
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Четверг, 31.05.2012, 16:25 | Сообщение # 128 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Из материалов допросов видно, что в тюрьме Жанне постоянно приходят Голоса. "И они мне даже очень нужны". "Я бы умерла, если бы не Голос, ободряющий меня каждый день",- говорила она. Эта ежедневная помощь подтверждала твердую веру Жанны. Ее вера неукротима, неподвластна никакой идеологии ("Я не говорю вам ничего, что бы выдумала из головы"), кристально чиста, незатуманена и совершенно бесхитростна, что отражается в ее молитве: "Кротчайший Господи, в память о Твоих Святых Страстях, прошу Тебя, если Ты любишь меня, открой мне, как я должна отвечать сим церковным служителям. Что до одежды, то я ее приняла по воле Твоей, но не знаю, каким образом должна расстаться с ней. Да будет Тебе угодно вразумить меня".
От нее потребовали снова надеть женскую одежду. Внешне это требование было продиктовано соображениями здравого смысла, но вот какова была его подоплека: Жанну содержали в башне замка. За ней наблюдали пятеро английских солдат. Трое оставались ночью в ее комнате, а двое других находились снаружи у двери. Днем ноги ее были в кандалах, ночью же, чтобы Жанна не могла двигаться, путы прикрепляли к деревянной колоде. Когда ее вели в суд, то путы снимались. Ее не пытали, но насколько тягостны были эти мучения для пышущей здоровьем девушки! Ни с чем не сравнимы были ее моральные мучения: сторожа отпускали в ее адрес язвительные замечания, часто издевались над ней, а она упрекала их за это. Злобные выкрики и шум сопровождали каждое ее появление во дворе замка. Нравы охранявших ее английских солдат соответствовали тому времени. Потому ей нужно было мужское платье, хорошо подогнанное и крепко завязанное. Трудно было в таких условиях оставаться Жанной-Девой. Один или два раза она жаловалась епископу Бове, младшему инквизитору, что один из охранников хотел надругаться над ней. В Руане Жанне пришлось пройти обследование на девственность, как и в начале своей деятельности в Пуатье. Потому мужская одежда, "тесная и зашнурованная", как говорила сама Жанна, была ее единственной защитой и без нее потом она никак не смогла бы доказать, что стала жертвой насилия.
Жанна согласилась вновь надеть женскую одежду при условии, что ее переведут в церковную тюрьму, где она бы находилась под защитой. Ей это обещали. Она оделась по-женски, но ее отправили в тот же карцер с теми же солдатами. Она снова одела мужскую одежду, и никто не воспрепятствовал ей это сделать.
Ее обвинителям только того и нужно было: Жанна вернулась на прежний путь. Путем манипуляций с актами процесса ее первая уступка (согласие вновь надеть женскую одежду) была представлена как отказ от миссии, по ее словам, полученной от Бога, а возвращение к мужской одежде - как возвращение к прежним заблуждениям. Следовательно, она встала на прежний путь: она была не в силах отказаться от этой двусмысленной одежды, как от амулета, который человека приворожил. Наказанием, предусмотренным за возвращение к ереси и ведьмовству, было сожжение на костре.
Утром 30 мая она скажет тому, кто ее осудил: "Епископ, я умираю по вашей вине!... Взываю к Богу через вас!"
Начались последние приготовления. На нее надели ее "подвенечное платье" - длинную полотняную рубашку, густо пропитанную серой.
Она продолжала молиться. Даже Луазелер, все время вертевшийся вокруг нее, не выдержал. Он выскочил вон весь в слезах и наткнулся на английских солдат, которые, видя его в этом состоянии, стали ругать его и угрожать ему. Но Луазелер в отличие от Иуды Искариота не удавился: он тотчас побежал к Уорвику просить управы и защиты от этих солдат, а затем стал изо всех сил, как никто, до полного неправдоподобия, лгать на нее в "Посмертной Информации".
Ее вывели во двор замка, вероятно, босую, в сопровождении Массье и Ладвеню. Николай Ушвилль, один из немногих людей, имевших мужество отказаться от участия в трибунале, говорит, что в этот день он пошел смотреть казнь. Он увидал Жанну во дворе замка, заплаканную, среди английских солдат. Ему стало так тяжело, что он не пошел дальше и вернулся домой.
Ее вывели из тележки и поставили на приготовленном для нее возвышении. Английские солдаты, в количестве нескольких сотен, поддерживавшие порядок на площади, не подпускали к ней больше никого, кроме Ладвеню и Массье.
Николай Миди произнес проповедь на текст апостола Павла: "Страдает ли один член, страдают с ним все" (1 Кор. 12. 26). Объяснив, что она и есть гниющий член, от которого идет зараза по телу Церкви, он кончил ритуальной фразой: "Ступай с миром, Церковь ничего больше не может сделать для тебя и передает тебя в руки светской власти".
Она стояла молча, "терпеливо". Когда он кончил, говорит Массье, "Жанна, на коленях, начала молиться Богу с великим рвением, с явным сокрушением сердечным и с горячей верой, призывая Пресвятую Троицу, Пресвятую Деву Марию и всех святых, некоторых называя поименно; смиренно попросила прощения у всех людей, какого бы состояния они ни были, у друзей и у врагов, прося всех молиться за нее и прощая все зло, какое ей сделали". "Она так плакала, так трогательно взывала к Богу,- говорит со своей стороны Лефевр,- что самый жестокосердный человек не мог бы удержаться от слез. Помню очень хорошо, что всех присутствующих священников она попросила отслужить за нее по обедне".
"Так она продолжала долго, чуть не полчаса". И опять, в самом конце, с Жанной получилось не так, как предвидели судьи, потому что они до конца не могли постигнуть основного: того, что Жанна всю жизнь предстояла не людям, а Богу. В начале процесса они думали, что играют беспроигрышно, когда поставили ей знаменитый вопрос, находится ли она в состоянии благодати. И когда они позволили ей говорить на Старом Рынке, они опять считали, что ничем особенно не рискуют: если ее вера действительно сломилась и она в этом признается, то с ее слов составят протокол, и они победили; а если она попытается сказать, что была права, то ей немедленно зажмут рот, как ожесточенной еретичке и ничего особенного тоже не случится. И, как тогда, опять случилось то, чего они не предвидели: они думали, что Жанна будет как-то рассуждать, а Жанна стала молиться. И уже нельзя было зажать ей рот, когда она призывала архангела Михаила, потому что призывать архангела Михаила ни один церковный трибунал не мог запретить никому; и нельзя было сказать, что она ожесточилась в гордыне, потому что она со слезами просила всех людей простить ей все, в чем она могла быть перед ними виновна. То, что было всегда основным импульсом ее жизни ("простите друг другу, от всего сердца, полностью, как должны настоящие христиане"), то, отчего она плакала над мертвыми обоих лагерей, "будь то друг или недруг", теперь поднялось в ней в последнем порыве. Простив всем все, она всех просила простить и ее, потому что она-то была христианкой. Но не с этого же было составлять протокол.
В серной рубашке, на коленях, Жанна предстояла не глазевшей на нее толпе, а Христу и ангелам Его. И люди в толпе начинали рыдать, а у асессоров руанского трибунала глаза вылезали на лоб, потому что перед ними стояло живое, единственно возможное, но зато абсолютное доказательство божественности Голосов: та, к которой Голоса приходили, стояла перед ними святой Великомученицей. "Большим знамением предсмертное покаяние никогда не являлось ни у одного крещеного человека",- говорит Маншон.
Текст окончательного приговора, который был оглашен Кошоном на Старом Рынке, гласил:
"Каждый раз, когда тлетворный яд ереси упорно присасывается к одному из членов Церкви... нужно бдительно следить за тем, чтобы губительная зараза этой скверны не распространилась по другим частям мистического Тела Христова... Посему мы... объявили справедливым приговором, что ты, Жанна, известная под прозвищем "Дева", впала в различные заблуждения и многие преступления раскола, идолопоклонства, призывания демонов и многочисленных иных злодеяний... Ввиду того, что... после отречения от твоих заблуждений... ты впала опять в эти заблуждения и в эти преступления, как пес возвращается к блевотине своей... мы объявляем, что, в качестве сгнившего члена, ты должна быть извергнута из единства Церкви, отсечена от ее тела и должна быть выдана светской власти; и мы извергаем тебя, отсекаем тебя, оставляем тебя, прося светскую власть вынести над тобой умеренный приговор, не доходящий до смерти и до повреждения членов" (последняя фраза обязательно фигурировала во всех приговорах о передаче в руки светской власти и во всех случаях означала сожжение на костре).
После этого Кошон удалился вместе со всем трибуналом, ибо "Церковь ненавидит кровь".
Она попросила дать ей крест. Услыхав это, английский солдат сделал из палки маленький деревянный крестик и подал ей; она благоговейно взяла его и поцеловала, хваля Бога и взывая к Нему, и спрятала этот крест на груди под одеждой. Но ей хотелось кроме того получить церковный крест. Брат Изамбар де ла Пьер, услышавший эту просьбу, побежал за крестом в соседнюю церковь, "дабы держать сей крест прямо у нее перед глазами до последнего ее вздоха".
В XV веке дрова и хворост при казнях складывали, как правило, с таким расчетом, чтобы дым быстро задушил осужденного. Обычно их наваливали вокруг него во весь рост. При таком расположении решительно не было видно, что происходит, и если дым не делал своего дела, то палачу предоставлялось своевременно удавить осужденного или заколоть его (сожжения действительно заживо стали обыденным явлением лишь позже, в XVI веке, в эпоху Возрождения). Но в этой исключительной судьбе и тут сделали исключение: на каменном эшафоте костер был сложен заранее, она стояла над ним во весь рост, привязанная веревками и цепями к столбу. Эшафот же, как потом говорил палач, был сделан таким высоким, что, подложив огонь, он уже не мог до нее достать и при всем желании не мог сократить ее страданий.
"Палач снизу зажег дрова",- говорит Ладвеню. Сам он вместе с Изамбаром стоял еще с нею; один из них держал перед ней распятие, к которому она прижалась губами. Но, увидев огонь, она заволновалась за них и сказала им, чтобы они спустились. Когда же они сошли с эшафота, она опять попросила Изамбара:
"Держите высоко крест, чтобы я его видела".
"Потом она начала кричать: "Иисус" - и призывать архангела Михаила". "И до смерти продолжала кричать: "Иисус".
Сколько времени она мучилась в огне, мы не знаем. "Парижский Буржуа" говорит только, что "вся одежда сгорела", прежде чем она умерла. По словам врачей,- это самая страшная боль, какую может испытывать живой организм (она потом становится меньше, по мере уничтожения тканей).
Среди пламени она все время повторяла "Иисус", говорила, что она не еретичка и не раскольница, призывала небесных святых и молила их о помощи.
И опять она повторяла Имя, которое всю жизнь носила в своем сердце и на своем теле. Все опрошенные свидетели - двадцать шесть человек - слышали, как умирающая Дева звала: "Иисус!.. Иисус!.. Иисус!.."
И некоторым на площади стало казаться, что это имя огненными буквами начерталось в пламени костра.
Палач приходил в ужас от мысли, "что сжигает святую", и, теряя голову, он, как видно, невольно мучил ее еще больше. После казни, говорит Ладвеню, "палач свидетельствовал в моем присутствии, что ее подвергли ужасно мучительной смерти".
Наконец она еще раз, громко, на всю площадь, вскрикнула: "Иисус!" - и опустила голову.
В это самое мгновение английскому солдату, стоявшему у подножия костра и на пари глумившемуся над нею, показалась вылетевшая из пламени белая голубка. Ему стало дурно; через несколько часов, когда его откачали, он набожно каялся перед английским монахом-доминиканцем в том, что надругался над святой.
Чтобы ни у кого не было сомнений в том, что она умерла, палач развеял дым и огонь и показал толпе повисшее на цепях обнаженное и изуродованное мертвое тело. Потом на костер навалили новых дров и раздули его больше прежнего.
На площади было около десяти тысяч человек, и почти все они плакали.
Только через несколько часов костру дали погаснуть. А когда все кончилось, по словам Ладвеню, "около четырех часов пополудни", палач пришел в доминиканский монастырь, "ко мне,- говорит Изамбар,- и к брату Ладвеню, в крайнем и страшном раскаянии, как бы отчаиваясь получить от Бога прощение за то, что он сделал с такой, как он говорил, святой женщиной". И он рассказал еще им обоим, что, поднявшись на эшафот, чтобы все убрать, он нашел ее сердце и иные внутренности несгоревшими; от него требовалось сжечь все, но, хотя он несколько раз клал вокруг сердца Жанны горящий хворост и угли, он не мог обратить его в пепел" (тот же рассказ палача передает со своей стороны и Массье со слов заместителя руанского балльи). Наконец, пораженный, "как явным чудом", он перестал терзать это Сердце, положил Неопалимую Купину в мешок вместе со всем, что осталось от плоти Девы, и мешок бросил, как полагалось, в Сену. Нетленное сердце ушло навсегда от человеческих взоров и рук.
Прошло двадцать пять лет и наконец - после процесса, на котором были заслушаны сто пятнадцать свидетелей и допрошены все, кто знал Жанну с детства (среди свидетелей была и ее мать),- в присутствии папского легата Жанну реабилитировали и признали возлюбленнейшей дочерью Церкви и Франции.
Во время второго процесса, ее реабилитировавшего, прозвучали ее слова, о которых вспомнили очевидцы,- слова, проникнутые смиренной покорностью: "Я прошу, чтобы меня отправили к Богу, от Которого я пришла".
И все, кто хорошо знал ее, в один голос сказали: "В ней не было ничего, кроме хорошего".
Всей своей короткой судьбой Жанна д'Арк, "земной ангел и небесная девушка", вновь и с небывалой силой объявила реальность Бога Живого и Небесной Церкви. И когда она в огне призывала Христа и архангела Михаила, она одержала победу, которая не прейдет никогда: в любви святой Жанны - залог спасения современного мира, окончательно задыхающегося и обезумевшего от порождений рационализма и неверия.
Приход ее был не чем иным, как восстановлением реального, живого общения с Богом, которого жаждало позднее Средневековье. Но в этот звездный час истории Европы французская монархия усомнилась в действии силы Божией и, усомнившись, отдала Дочь Божию на мученичество. В перерыве между двумя мировыми войнами, в 1920 году по Рождестве Христовом, на четыреста девяностом году после Костра, Римская Церковь причислила ее к лику святых и признала истинной ее миссию, исполняя которую, она спасла Францию от англичан и бургундцев. Хотя нужно отметить, что она была канонизирована совсем не как мученица, невинно сожженная на костре, потому что она пострадала не за веру, но была приговорена к казни из политических соображений. Она была канонизирована за послушание, с которым исполнила миссию, полученную от Бога, и с оружием в руках спасла Францию.
ВОТ ВАМ ИСТОРИЯ СВЯТОЙ ДЕВЫ - СПАСИТЕЛЬНИЦЫ ФРАНЦИИ...
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Четверг, 31.05.2012, 16:36 | Сообщение # 129 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Житие святой равноапостольной Нины
Святая равноапостольная Нина, просветительница Грузии, родилась около 280 года в городе Коластры, в Каппадокии, где было много грузинских поселений.
Ее отец Завулон доводился родственником святому великомученику Георгию (память – 23 апреля по ст. стилю). Он происходил из знатного рода от благочестивых родителей и пользовался расположением императора Максимиана (284–305). Находясь на военной службе у императора, Завулон, как христианин, содействовал освобождению пленных галлов, принявших христианство. Мать святой Нины, Сусанна, была сестрой иерусалимского патриарха.
Двенадцати лет от роду святая Нина пришла в Иерусалим вместе с родителями, у которых была единственной дочерью. По их обоюдному согласию и по благословению патриарха Иерусалимского Завулон посвятил жизнь служению Богу в пустынях иорданских.
Сусанна была поставлена диаконисой при храме Гроба Господня, а воспитание святой Нины было поручено благочестивой старице Нианфоре. Святая Нина проявила послушание и прилежание и через два года при помощи благодати Божьей твердо исполняла правила веры и с усердием читала Священное писание.
Однажды, когда она, плача, сопереживала евангелисту, описывающему распятие Христа Спасителя, мысль ее остановилась на судьбе Хитона Господня (Ин. 19 : 23, 24). На вопрос святой Нины, где пребывает нетленный Хитон Господень (празднование – 1 октября), старица Нианфора пояснила, что по преданию он отнесен мцхетским раввином Элеазаром в Иверию (Грузию), именуемую уделом Божьей Матери.
Узнав, что Грузия еще не просвещена светом христианства, святая Нина денно и нощно молилась Пресвятой Богородице, да сподобит ее увидеть Грузию, обращенной ко Господу, и да поможет ей обрести Хитон Господень. Царица Небесная услышала молитвы юной праведницы.
Однажды, когда святая Нина почивала после долгих молитв, Пречистая Дева явилась ей во сне и вручила крест, сплетенный из виноградной лозы со словами: "Возьми этот крест, он будет тебе щитом и оградою против всех видимых и невидимых врагов. Иди в страну Иверскую, благовествуй там Евангелие Господа Иисуса Христа и обрящешь благодать у Него. Я же буду тебе Покровительницею".
Пробудившись, святая Нина увидела в своих руках крест (ныне он хранится в особом кивоте в Тбилисском Сионском кафедральном соборе) и возрадовалась духом. Патриарх Иерусалимский благословил юную деву на подвиг апостольского служения.
По пути в Грузию святая Нина чудесным образом избегла мученической смерти от армянского царя Тиридата, которой подверглись ее спутницы – царевна Рипсимия, ее наставница Гаиания и 35 дев (память – 30 сентября), бежавшие в Армению из Рима от гонений императора Диоклетиана (284–305). Укрепленная видениями ангела Господня, явившегося в первый раз с кадилом, а во второй – со свитком в руке, святая Нина продолжила путь и явилась в Грузию около 319 года.
Слава о ней вскоре распространилась в окрестностях Мцхета, где она подвизалась, ибо проповедь ее сопровождалась многими знамениями. В день преславного Преображения Господня по молитве святой Нины во время языческого жертвоприношения, совершаемого жрецами в присутствии царя Мириана и многочисленного народа, были низвергнуты с высокой горы идолы – Армаз, Гаци и Гаим. Это явление сопровождалось сильной бурей.
Войдя в Мцхета, древнюю столицу Грузии, святая Нина нашла приют в семье бездетного царского садовника, жена которого, Анастасия, по молитвам святой Нины разрешилась от неплодства и уверовала во Христа. Святая Нина исцелила от тяжкого недуга грузинскую царицу Нану, которая, приняв святое крещение, из идолопоклонницы стала ревностной христианкой (память ее совершается 1 октября).
Несмотря на чудесное исцеление супруги, царь Мириан (265–342), внимая наущениям язычников, готов был подвергнуть святую Нину жестоким мучениям. В это время померкло солнце, и непроницаемая мгла покрыла Мцхета.
Царь внезапно ослеп, а пораженная ужасом свита начала умолять языческих идолов о возвращении дневного света, но тщетно. Тогда устрашенные воззвали к Богу, Которого проповедовала Нина. Мгновенно рассеялся мрак, и засияло солнце.
Царь Мириан, исцеленный святой Ниной от слепоты, принял святое крещение вместе со свитой. В 324 году христианство окончательно утвердилось в Грузии.
Летописи повествуют, что святой Нине, по ее молитвам, было открыто, где сокрыт Хитон Господень, и на этом месте воздвигли первый в Грузии христианский храм – вначале деревянный, а ныне каменный собор в честь 12 Святых Апостолов, именуемый Светицховели, что означает "животворящий столп". К тому времени с помощью византийского императора Константина (306–337), приславшего по просьбе царя Мириана в Грузию епископа, двух священников и трех диаконов, христианство окончательно упрочилось в стране.
Однако горные области Грузии оставались непросвещенными. В сопровождении пресвитера Иакова и одного диакона святая Нина отправилась к верховьям рек Арагви и Иори, где проповедовала Евангелие язычникам-горцам. Многие из них приняли святое крещение.
Оттуда святая Нина пошла в Кахетию (Восточную Грузию) и поселилась в селении Бодбе, в маленькой палатке на склоне горы. Здесь она вела подвижническую жизнь, пребывая в постоянных молитвах и обращая ко Христу окрестных жителей. В их числе была и царица Кахетии Соджа (София), принявшая крещение вместе с царедворцами и множеством народа.
Совершив апостольское служение в Грузии, святая Нина была извещена свыше о близкой кончине. В послании к царю Мириану она попросила его прислать епископа Иоанна, чтобы он приготовил ее в последний путь.
Не только епископ Иоанн, но и сам царь вместе с духовенством отправились в Бодбе, где у смертного одра святой Нины были свидетелями многих исцелений. Назидая народ, пришедший ей поклониться, святая Нина, по просьбе учениц, рассказала о своем происхождении и жизни. Этот рассказ, записанный Саломией Уджармской, послужил основанием жития святой Нины.
Благоговейно приобщившись святых тайн, святая Нина завещала, чтобы ее тело погребли в Бодбе, и мирно отошла ко Господу в 335 году (по другим источникам – в 347-м), на 67-м году от рождения после 35 лет апостольских подвигов. Царь, духовенство и народ, скорбя о кончине святой Нины, хотели перенести ее честное тело в соборную Мцхетскую церковь, но не могли сдвинуть гроб подвижницы с избранного ею места упокоения.
На этом месте в 342 году царь Мириан основал, а его сын, царь Бакур (342–364), завершил и освятил храм во имя Сродника святой Нины, святого великомученика Георгия. Позднее здесь был основан женский монастырь во имя Святой Нины.
Мощи святой, по ее повелению сокрытые под спудом, были прославлены многими исцелениями и чудесами.
Молитвы святой равноапостольной Нине, просветительнице грузии
Молитва первая
О всехвальная и предивная равноапостольная Нино, к тебе прибегаем и умильно тебе просим: огради нас (имена) от всяких зол и скорбей, вразуми врагов святыя Церкви Христовы и посрами противников благочестия и умоли Всеблагаго Бога Спасителя нашего, Емуже ты ныне предстоиши, да дарует народу православному мир, долгоденствие и во всяком добрем начинании поспешение, и да приведет Господь нас в Небесное Свое Царствие, идеже вси святии славословят всесвятое Его имя, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Молитва вторая
О всехвальная и предивная равноапостольная Нино, воистинну великое украшение Церкве Православныя и изрядная похвало народу Божию, просветившая всю страну Грузинскую Божественным учением и подвиги апостольства победившая врага нашего спасения, трудом и молитвами насадившая зде вертоград Христов и возращшая его в плод мног! Празднующе святую память твою, притекаем к честному лику твоему и благоговейно лобызаем всехвальный дар тебе от Божия Матере, чудотворный крест, егоже ты обвила еси драгими власы твоими, и умильно просим, яко присную предстательницу нашу: огради нас от всяких зол и скорбей, вразуми врагов Святыя Церкви Христовы и противников благочестия, охраняй твое стадо, упасенное тобою, и моли Всеблагаго Бога, Спасителя нашего, Емуже ты ныне предстоиши, да дарует православному народу нашему мир, долгоденствие и во всяком добрем начинании поспешение, и да приведет Господь нас в Небесное Свое Царствие, идеже вси святии славословят всесвятое Его имя ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Святой равноапостольной Нине молятся о врачевании различных недугов, душевных и телесных, и об утверждении в вере:
О, всехвальная и предивная равноапостольная Нино, воистину великое украшение Церкве Православныя и изрядное похвало народу Иверийскому, просветившая всю страну Грузинскую Божественным учением, и подвигом апостольства победившая врага нашего спасения, трудом и молитвами насадившая зде вертоград Христов и возращшая его в плод мног. Празднующе святую память твою, притекаем к честному лику твоему и благоговейно лобызаем всехвальный дар тебе от Божия Матере, чудотворный крест, его же ты обвила еси драгими власы твоими, и умильно просим, яко присную предстательницу нашу: огради нас от всяких зол и скорбей, вразуми врагов святыя Церкве Христовы и противников благочестия, охраняй твое стадо, упасенное тобою, и моли Всеблагаго Бога Спасителя нашего, Ему же ты ныне предстоиши, да дарует православным христианом мир, долгоденствие и во всяком добрем начинании поспешение и да приведет Господь нас в Небесное Свое Царствие, идеже вси святии славословят всесвятое Его имя ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Среда, 06.06.2012, 15:42 | Сообщение # 130 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Алиенора Аквитанская (фр. Aliénor d'Aquitaine; ок. 1124 — 31 марта 1204, Фонтевро) — герцогиня Аквитании и Гаскони, графиня Пуатье с 1137 года, королева Франции в 1137—1152 годах, королева Англии в 1154—1189 годах, одна из богатейших и наиболее влиятельных женщин Европы Высокого средневековья. Алиенора была супругой двух королей — сначала короля Франции Людовика VII, а затем короля Англии Генриха II Плантагенета, матерью двух английских королей — воспетого средневековыми балладами английского короля Ричарда I Львиное Сердце и Иоанна Безземельного.
Женщина удивительной красоты, характера и нравов, выделяющих её не только в ряду женщин-правителей своего времени, но и всей истории.
Родители:
Вильгельм X (1099—1137), герцог Аквитании
Аенор (Элеанор) де Шательро (1103—1130), дочь Амори I, графа де Шательро
Алиенора происходила из знатного южно-французского рода Рамнульфидов, выводящего своё происхождение от боковой ветви Каролингов. Во второй половине IX века Рамнульфиды стали правителями графства Пуатье, а в середине X века выиграли спор у графов Тулузы за титул герцога Аквитании. Формально герцоги Аквитании считались вассалами королей Франции, однако фактически были независимыми правителями. В XI веке Рамнульфиды значительно расширили свои владения, присоединив герцогство Гасконь. Их владения занимали обширные территории на юго-западе Франции. Южная Франция, известная как Окситания, вследствие сохранившегося античного наследия, были и богаче, и культурнее севера королевства. В XI веке здесь возникла культура трубадуров, и сама Алиенора и её красота не раз были воспеты в их стихах.
Дед Алиеноры, герцог Гильом IX (1071—1126) — незаурядный и своенравный правитель и талантливый поэт, любитель роскоши, задира и серцеед, считающийся первым из окситанских лириков-трубадуров. Его провокационные выходки и сочинения шокировали священнослужителей, дважды Гильома отлучали от церкви и дважды отлучение снималось. Гильом пытался расширить свои владения за счёт Тулузского графства, на которую претендовал по праву своей второй жены Филиппы, единственной дочери графа Гильома IV, однако был в итоге вынужден отказаться от этого завоевания. В последние годы его правления в Аквитании было неспокойно из-за мятежей знати и разбойников.
Старшим сыном Гильома IX и Филиппы Тулузской был Гильом X (1099—1137), унаследовавший Аквитанию после смерти отца. В 1121 году Гильом IX женил своего сына на Аэнор де Шательро, дочери своей многолетней любовницы Амоберги, известной под прозвищами Данжероза (Опасная) и Мальбергиона, и её мужа, виконта Эмери I де Шательро. От этого брака родилось трое детей: рано умерший сын Гильом и две дочери: старшая Алиенора и младшая Петронилла.
Рождение и молодые годы, Королева Франции: В 15 лет — после смерти своего отца и брата — Алиенора оказалась владетельницей герцогства Аквитания. По описаниям современников и имеющимся изображениям, она была невысокой, стройной, с удлинённым лицом, большими темными глазами и густыми медно-рыжими волосами, из-за которых трубадуры выводили ее имя от слов aigle en or — «золотая орлица».
Согласно завещанию отца Алиеноры король Франции, Людовик VI по прозвищу «Толстый», назначался её опекуном до тех пор, пока она не выйдет замуж. Король очень быстро подобрал жениха — своего сына и наследника, тоже Людовика. 25 июля 1137 года в Бордо состоялась свадьба, и молодожёны отправились в Париж, по прибытии в который узнали о смерти Людовика VI, — Элеонора стала королевой Франции.
Алиенора Аквитанская. Фрагмент гравюры 1547 годаВ 1145 году Алиенора родила королю дочь, а в 1147 году вместе с ним отправилась во II крестовый поход, проделав верхом путь через Европу, Византию и захваченную турками-сельджуками Малую Азию. Людовик VII не добился военных успехов на Святой Земле, и королевская чета вернулась во Францию. В 1151 году у них родилась вторая дочь. Однако на следующий год, 21 марта, они развелись, формальной причиной развода было объявлено то, что они находились в дальнем родстве. Дочери остались с королём, а за Алиенорой были сохранены все её земли в Аквитании.
Королева Англии: После расторжения брака с Людовиком Алиенора 18 мая 1152 года вышла замуж за графа Генриха Анжуйского, который 25 октября 1154 года стал королём Англии — Генрихом II Плантагенетом. Обширные аквитанские земли — её приданое, — раза в четыре превышавшие владения Капетингов, стали английскими. По мнению ряда учёных, именно в истории супружества Алиеноры Аквитанской следует искать истоки войны, получившей в XIX в. название Столетней. От первого брака у Алиеноры Аквитанской было две дочери, от второго — пять сыновей, среди которых — король-рыцарь Ричард Львиное Сердце. Поддерживая притязания старших сыновей, Алиенора вместе с ними подняла мятеж в Пуату против Генриха II. Усобица длилась около двух лет. Верх взял Генрих, Алиенора попала в плен и провела последующие 16 лет в заточении. В 1189 году Ричард вернул матери свободу. Алиенора уехала во Францию и провела последние годы жизни в бенедиктинском аббатстве Фонтевро, где и скончалась в возрасте 82 лет, пережив восьмерых из десяти своих детей.
Среди историков Алиенору Аквитанскую часто принято называть бабушкой средневековой Европы.
Браки и детиЛюдовик VII Молодой (1120—1180) (с 25 июля 1137, Бордо — брак аннулирован 21 марта 1152)
Мария Французская (1145—1198), в 1190—1197 регентша графства Шампань.; муж: (с 1164) Генрих I Щедрый, граф Шампани и Труа.
Алиса Французская (1151—1195); муж: Тибо V Добрый, граф Блуа и Шартра.
Генрих II Плантагенет (1133—1189) (с 18 мая 1152, Пуатье, Франция)
Вильям (1152—1156)
Генрих Молодой Король (1155—1183)
Матильда (1156—1189); муж: Генрих Лев, герцог Саксонии и Баварии
Ричард I (IV) Львиное Сердце (1157—1199; жена: Беренгария Наваррская (1165/1170 — 23 декабря 1230)
Готфрид II (1158—1186)
Элеонора Английская (1162—1214); муж: Альфонсо VIII Кастильский
Иоанна Английская (1165—1199)
Иоанн I Безземельный (1167—1216)
В культуре Джеймс Голдман. Пьеса «Лев зимой», экранизированная дважды — (фильм 1968 года: королеву играла Кэтрин Хэпберн, и фильм 2003 года: королеву играла Гленн Клоуз. Пьеса посвящена взаимоотношениям Алиеноры с Генрихом в последние годы его жизни и её взрослыми сыновьями.
Кинофильм «Робин Гуд» (2010 год), режиссёр Ридли Скотт, в роли королевы-матери Алиеноры — Эйлин Аткинс
Артюр Дюмон. «Аквитанская львица». М., 2008. ISBN 978-5-8189-1498-5. Роман о жизни Алиеноры до развода с Людовиком.
Добиаш-Рожденственская О. А. «Крестом и мечом. Приключения Ричарда I Львиное Сердце». М., 1991
Мартьянов А. Л. Историко-фантастический цикл «Вестники времен», изд. АСТ и «Лениздат», 1999—2005, Алиенора выведена в романах мудрой и дальновидной правительницей.
Фейхтвангер Лион. Испанская баллада.
Роман о жизни Алиеноры «Ожидание королевы» в 1955 г. написала английская писательница Нора Лофтс.
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Среда, 06.06.2012, 15:59 | Сообщение # 131 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Матильда (королева Англии)
англ. Matilda
королева Англии
8 апреля 1141 — 7 декабря 1141
Коронация: не коронована
Предшественник: Стефан Блуаский
Преемник: Стефан Блуаский
Рождение: 7 февраля 1101(1101-02-07)
Уинчестер, Хэмпшир
Смерть: 10 сентября 1167(1167-09-10) (66 лет)
Руан
Династия: Нормандская династия
Отец: Генрих I
Мать: Матильда Шотландская
Супруг: 1. император Генрих V
2. Жоффруа V, гр.Анжу
Дети: сыновья: Генрих II Плантагенет, Жоффруа VI Анжуйский, Гийом Плантагенет
Мати́льда, или Мод (англ. Matilda, саксонская форма имени — Maud или Maude, 1102 — 10 сентября 1167), — королева Англии в 1141 году, дочь и наследница короля Генриха I. Отстранение Матильды от престола после смерти Генриха I в 1135 году вызвало длительную гражданскую войну в Англии между сторонниками Матильды и Стефана Блуаского. В 1141 году Матильде удалось ненадолго захватить английский престол, но удержать власть в своих руках она не смогла. Гражданская война завершилась в 1154 году коронацией сына Матильды Генриха II Плантагенета. В связи с тем, что первым супругом Матильды был император Священной Римской империи Генрих V, она стала известной в Англии под именем императрица Матильда (англ. Empress Matilda).
Юность: Матильда была единственной дочерью английского короля Генриха I Боклерка и его первой жены Матильды Шотландской. По материнской линии она приходилась внучкой королю Шотландии Малькольму III и Святой Маргарите, являясь таким образом прямым потомком как англосаксонской королевской династии, так и Вильгельма Завоевателя.
Матильда родилась 7 февраля 1102 года Местом её рождения считается Уинчестер, однако недавние исследования с большой долей вероятности утверждают, что Матильда появилась на свет в королевском дворце в Саттон-Куртене, Беркшир (в настоящее время в графстве Оксфордшир). В возрасте семи лет Матильду обручили с Генрихом V, императором Священной Римской империи, а в 1111 году она была отправлена на воспитание ко двору жениха в Германию. 7 января 1114 года состоялась роскошная церемония бракосочетания Генриха V и Матильды в Вормсе. Этот брак был продиктован политическими соображениями: Англия стремилась заручиться поддержкой Священной Римской империи в противостоянии с французским королём Людовиком VI. В дальнейшем англо-германский союз сыграл значительную роль в сдерживании французской агрессии в Нормандии: атака Генриха V в 1124 году остановила вторжение Людовика VI в Вексен. Брак Матильды и Генриха оказался бесплодным, хотя по словам современника, летописца Германа Турнейского, императрица родила Генриху одного ребёнка, который умер во младенчестве. Существовала легенда, что этот ребёнок не умер, а был отдан на воспитание приёмным родителям и впоследствии стал известен под именем Томаса Бекета, архиепископа Кентерберийского.
В 1125 году император Генрих V скончался, оставив двадцатитрёхлетнюю Матильду вдовой. Хотя в дальнейшем Матильда пользовалась титулом императрицы, в действительности она никогда не была коронована таковой папой римским, как того требовала традиция, и формально имела лишь право на титул королевы римлян. В зрелом возрасте Матильде удалось убедить английских хронистов, что она была коронована папой.
Наследница английского престолаКороли Англии
Нормандская династия
Вильгельм I Завоеватель
Роберт III Куртгёз
Вильгельм II Руфус
Адела Нормандская
Генрих I Боклерк
Роберт III Куртгёз
Вильгельм Клитон
Вильгельм II Руфус
Генрих I Боклерк
Императрица Матильда
Вильгельм Аделин
Роберт Глостерский
Реджинальд Фиц-Рой
Стефан Блуаский
Евстахий IV Булонский
Вильгельм Булонский
Мария Булонская
Вскоре после смерти своего супруга Матильда вернулась в Англию. Так как 25 ноября 1120 года её брат Вильгельм Аделин — единственный законный сын Генриха I и наследник престола — погиб во время кораблекрушения, король принял решение объявить Матильду своей преемницей. В 1127 году он созвал баронов, в числе которых был его племянник Стефан Блуаский, и заставил их присягнуть Матильде на верность и признать её наследницей английского престола в случае отсутствия у короля законных сыновей. Эта клятва подтверждена 8 сентября 1131 года и 2 августа 1133 года. Однако отношение англонормандских баронов к перспективе вступления на престол Матильды было неоднозначным. Ни в Англии, ни в Нормандии не существовало прецедента царствования женщины. Более того Матильда, длительное время находившаяся вне Англии, практически не имела личных связей и достаточно широкого круга своих сторонников среди местной аристократии. По свидетельству современников, императрица отличалась крайне неприятным характером: была надменна, высокомерна, требовала беспрекословного выполнения своих приказов и с презрением относилась к простым людям. Это существенно затрудняло формирование прочной опоры Матильды в английском дворянстве. Хотя главным условием англонормандских баронов при даче согласия на объявление Матильды наследницей была необходимость согласования с аристократией кандидатуры её будущего супруга, уже в 1127 году король Генрих I тайно организовал обручение своей дочери с Жоффруа V Красивым, по прозвищу Плантагенет, сыном Фулька V, графа Анжуйского, чья поддержка была необходима Генриху для стабилизации положения в Нормандии. Однако брак наследницы английского престола и Жоффруа Плантагенета вызвал недовольство знати, которая не желала видеть правителем Англо-нормандской монархии представителя Анжуйского дома, в течение более столетия являвшегося главным соперником нормандских герцогов в Северной Франции. По выражению хрониста, «все англичане и французы недобрым словом поминали этот брак».
Граф Фульк V вскоре отправился в крестовый поход в Святую землю, а впоследствии был провозглашен королем Иерусалима и больше не вернулся на родину. На время своего отсутствия Фульк поручил юному сыну управлять графством Анжу. Свадьба Жоффруа и Матильды состоялось 11 июня 1128 года. Поначалу отношения новобрачных не складывались, сказывалась большая разница в возрасте (Жоффруа было немногим более четырнадцати лет, а Матильде — около двадцати шести), а также взрывные темпераменты и авторитарность обоих супругов. Уже через год после свадьбы Жоффруа отослал свою жену вместе со всем её имуществом в Руан.
В 1131 году супруги наконец воссоединились и некоторое время жили в относительном согласии. 5 марта 1133 года родился их первенец Генрих — будущий король Генрих II Плантагенет. В 1134 году Матильда родила второго сына — Жоффруа, графа Нанта, причём роды были трудными, и она едва не умерла. В 1136 году на свет был произведён их третий сын — Гийом, граф Пуату. Появление детей у Матильды означало для Генриха I решение проблемы наследования. В 1133 году король прибыл в Руан, где провёл последние годы жизни в заботах о своём старшем внуке, а также в попытках усмирения волнений нормандских баронов, вспыхнувших из-за интриг Жоффруа и Матильды. 1 декабря 1135 года Генрих I скончался.
Гражданская война в Англии 1135—1154 годов - После смерти Генриха I инициативу в борьбе за английский престол перехватил Стефан Блуаский, племянник умершего короля, младший сын его сестры Аделы Нормандской. Он был достаточно популярен среди английского дворянства, воспитывался при дворе короля и имел обширные владения как в Нормандии, так и в Англии. Нарушив присягу верности Матильде, Стефан немедленно после известия о смерти Генриха I высадился в Англии и был с восторгом встречен жителями Лондона. На его сторону перешло английское духовенство во главе с архиепископом Вильгельмом де Корбейлем и родным братом Стефана Генрихом Уинчестерским, а также лица, контролировавшие королевскую администрацию (Роджер Солсберийский и его родственники), и значительная часть английской аристократии, враждебная Матильде. Отказ от исполнения клятвы верности императрице был оправдан тем, что Матильда якобы была незаконнорожденной — её мать, Матильда Шотландская, до замужества с Генрихом I пребывала в монастыре и, соответственно, была связана обетом безбрачия, — и не может претендовать на корону Англии. Поначалу обстоятельства складывались в пользу Стефана: Матильда с детьми находилась за морем в Анжу, дворянство предпочитало видеть на троне взрослого и популярного мужчину, а не надменную женщину с малолетним наследником. 22 декабря 1135 года в Лондоне Вильгельм де Корбейль возложил на Стефана Блуаского корону Англии. В следующем году на верность Стефану присягнули бароны Англии и Нормандии, в том числе и сводный брат Матильды Роберт, граф Глостер, побочный сын Генриха I.
Пока Стефан укреплял своё положение в Англии Матильда и Жоффруа предприняли попытку подчинить себе Нормандию. После смерти Генриха I Матильде удалось установить контроль над важнейшими нормандскими крепостями вдоль южной границы герцогства — Домфроном, Аржантеном, Алансоном и Сэ. Отряды Жоффруа Анжуйского в 1136 году вторглись в Нормандию, однако были остановлены войсками нормандских баронов — сторонников Стефана во главе с Галераном де Бомоном и Вильгельмом Ипрским. По истечении шестимесячного перемирия атаки анжуйцев возобновились. В марте 1137 года в Нормандии высадился Стефан Блуаский, которому однако не удалось оказать решительный отпор войскам Жоффруа и Матильды, а возникший конфликт между фламандскими наёмниками короля и нормандским рыцарством вызвал раскол в рядах сторонников Стефана. Вскоре Стефан был вынужден вернуться в Англию. Это позволило анжуйцам перейти в наступление. В 1138 году под власть Жоффруа и Матильды попал Бессен, значительная часть Котантена, Байё и Кан. Ответное наступление армии Галерана де Бомона и Вильгельма Ипрского заставило войска Матильды отступить в Анжу, но начало полномасштабной гражданской войны в Англии в 1139 году повлекло за собой отъезд Галерана де Бомона и Вильгельма Ипрского за Ла-Манш и существенное ослабление партии Стефана в Нормандии. К 1144 году Жоффруа Анжуйскому удалось завоевать бо́льшую часть герцогства и провозгласить себя герцогом Нормандии.
Одновременно с военными действиями против Стефана, Матильда развернула борьбу и на дипломатическом фронте. Летом 1138 года она обратилась к папе римскому с просьбой признать коронацию Стефана незаконной. Дело рассматривалось на Втором Латеранском соборе 1139 года в присутствии представителей обоих партий и завершилось поражением Матильды: папа Иннокентий II признал Стефана законным королём Англии. Однако дипломатическая неудача императрицы с лихвой была компенсирована разрывом Роберта Глостерского со Стефаном и его открытым переходом в 1138 года в лагерь сторонников Матильды, своей сводной сестры. Вскоре вокруг графа Роберта стали группироваться английские бароны, недовольные королём, особенно феодалы западных и южных графств. Стефану первоначально удавалось сдерживать мятежников, однако его действия в отношении епископа Роджера Солсберийского в начале 1139 года привели к отходу английского духовенства от поддержки короля. Даже младший брат Стефана Генрих, епископ Уинчестера, назначенный папским легатом в Англии, перешёл на сторону Матильды. В стране началась гражданская война.
Началом военных действий в Англии воспользовалась Матильда. 30 сентября 1139 года императрица высадилась на побережье Суссекса и укрепилась в замке Эрандел, который принадлежал её мачехе Аделизе Лувенской. Граф Роберт двинулся на запад и обосновался в Бристоле. Военные операции короля против императрицы и Роберта Глостерского были неудачны. Матильде вскоре удалось перебраться в Бристоль, который стал главным центром сторонников императрицы в Англии. В течение 1140 года под контроль Матильды и Роберта попала практически вся западная и юго-западная часть страны, а также некоторые области центральных графств. Выступивший в поддержку императрицы Давид I, король Шотландии, захватил бо́льшую часть Северной Англии, к северу от Тиса. В конце 1140 года сторонник Матильды Ранульф де Жернон, граф Честер, захватил город Линкольн. Стефан направился на север и попытался отбить город. Но 2 февраля 1141 года армия короля потерпела сокрушительное поражение в сражении при Линкольне от войск Роберта Глостерского и Ранульфа де Жернона, а сам Стефан был пленён. Это открыло перед Матильдой путь к овладению английской короной. Король был помещён в Бристольский замок, где, по легенде, его держали в цепях, а Матильда с Робертом Глостерским двинулись к Уинчестеру. Пообещав Генриху Блуаскому, епископу Уинчестера, не вмешиваться в церковные дела после своей коронации, Матильда была допущена в город и завладела находящейся там королевской казной. 8 апреля 1141 года в Уинчестере состоялось официальное избрание Матильды королевой Англии. Она приняла титул госпожи англичан (лат. Domina Anglorum; англ. Lady of the English), как обычно именовались английские монархи в промежуток между их избранием и коронацией.
Затем Матильда двинулась в Лондон, по пути занимая крепости сторонников Стефана (Оксфорд, Рединг). В середине июня 1141 года императрица в сопровождении Роберта Глостерского и своего дяди шотландского короля Давида I вступила в Лондон, жители которого в целом оставались на стороне Стефана. Уже после своего избрания королевой Матильда начала массовую раздачу земель и титулов своим сторонникам, продолженную ей в Лондоне: за несколько месяцев она учредила шесть новых графских титулов. Однако правление Матильды оказалось коротким: лондонцы, уже сформировавшие к тому времени военную организацию по типу итальянских коммун для защиты городских свобод, были возмущены пренебрежением Матильды к их привилегиям, её надменностью и высокомерием. Императрица попыталась обложить город тальёй, что вызвало бунт в Лондоне. Жители взялись за оружие и изгнали Матильду из города. В то же время к Лондону подошла крупная армия сторонников Стефана, набранная Вильгельмом Ипрским в Кенте, во главе которой стояла супруга короля Матильда Булонская. Императрица отступила в Оксфорд, а в Лондон вошли войска Матильды Булонской. Последней, путём массовой раздачи земель и денег, удалось привлечь на свою сторону часть бывших соратников императрицы, включая Жоффруа де Мандевиля и епископа Уинчестерского.
В начале сентября 1141 года войска императрицы Матильды вошли в Уинчестер и осадили епископский дворец. Однако неожиданно к городу подошла армия королевы Матильды, значительно превосходящая силы соперницы. 14 сентября императрица отдала приказ об отходе, который превратился в паническое бегство, когда войска королевы перешли в наступление. Битва при Уинчестере завершилась поражением императрицы. Самой Матильде удалось спастись, и в компании своего верного слуги Брайена Фиц-Каунта она добралась до Глостера. Однако граф Роберт был пленён. Для освобождения своего брата и лидера своей партии Матильде пришлось пойти на тяжёлую жертву: 1 ноября 1141 года она отпустила на свободу короля Стефана в обмен на Роберта Глостерского. Полный провал политики Матильды в период её недолгого правления 1141 года существенно подорвал позиции сторонников императрицы. Значительная часть баронов перешла на сторону Стефана, общественное мнение также склонялось в пользу короля, «жестоко» страдавшего во время содержания под стражей. В поддержку Стефана выступила и английская церковь: на синоде в Вестминстере 7 декабря 1141 года Стефан был вновь признан королём, а сторонникам Матильды пригрозили отлучением от церкви. Значительную роль в разрыве английского духовенства с императрицей сыграл тот факт, что за период своего короткого правления она возродила осуждённую папой практику светской инвеституры епископов, от которой ещё в 1107 года отказался Генрих I. В 1142 года король перешёл в наступления: его войска захватили Уарем, перерезав таким образом связь Матильды с анжуйцами в Нормандии, а также Чиренчестер, Бамптон и Радкот. 26 сентября 1142 года отряды Стефана ворвались в Оксфорд, где в то время находилась императрица, и сожгли город. Матильда укрылась в Оксфордском замке и в течение трёх месяцев выдерживала осаду превосходящих сил противника. Когда продовольствие подошло к концу, а помощь со стороны своих сторонников в западных графствах так и не пришла, Матильда совершила дерзкий побег из крепости: зимней ночью, переодевшись в белые одежды, она спустилась со стены замка и по покрытой льдом Темзе бежала в Уоллингфорд, находившийся под контролем её друга Брайена Фиц-Каунта.
Падение Оксфорда лишило Матильду опоры в центральных графствах. Под её властью остались лишь Глостершир, Бристоль, Девон, Сомерсет, Херефордшир, Шропшир, Чешир, Ланкашир и часть Уилтшира, однако число её сторонников неуклонно сокращалось. В 1145 году на сторону короля перешли Ранульф де Жернон, граф Честер, и Филипп Глостерский, сын графа Роберта. В том же году одержав победу при Фарингтоне, Стефан отрезал западноанглийские графства от союзников императрицы в долине Темзы. Наконец, 31 октября 1147 года в Бристоле скончался Роберт Глостерский — самый верный соратник императрицы и фактический лидер её партии в Англии. Хотя в том же году в Северной Англии высадился во главе небольшого отряда Генрих Плантагенет, сын Матильды и Жоффруа Анжуйского, ему ничего не удалось достичь. После нескольких поражений от королевской армии в конце 1147 году Генрих вернулся в Нормандию. Осознав крах своих планов, в феврале 1148 года Матильда также покинула Англию... После десятилетия борьбы за английский престол Матильда в 1148 году вернулась в Нормандию, окончательно перешедшую к этому времени под власть её мужа Жоффруа Анжуйского. Императрица удалилась в Руан, где содержала собственный двор, а в периоды отсутствия в Нормандии своего сына Генриха Плантагенета возглавляла администрацию герцогства. Хотя больше непосредственного участия в борьбе за английский престол Матильда не принимала, она сохранила существенное влияние на Генриха, особенно во внешнеполитических вопросах. Так, в 1155 году под нажимом Матильды Генрих отказался от плана вторжения в Ирландию.
В 1153 году Стефан, уставший от двадцатилетия гражданской войны и анархии и сломленный смертью своего сына Евстахия, заключил с Генрихом Уоллингфордский договор, признав последнего наследником английского престола. В конце 1154 года Стефан скончался, и королём Англии был коронован Генрих II Плантагенет. После воцарения своего сына в Англии Матильда осталась в Нормандии. Она неоднократно вмешивалась в конфликты между Генрихом II и его младшим братьями, пытаясь сохранить мир в семье. В 1160-е годы при дворе Матильды нашёл убежище Вильгельм, граф Пуату, младший и, видимо, самый любимый её сын, покинувший Англию из-за конфликта с архиепископом Кентерберийским. Здесь он и скончался в январе 1164 года. Позднее Матильда занималась, правда безуспешно, примирением Генриха II и Томаса Бекета.
10 сентября 1167 года Матильда скончалась и была похоронена в аббатстве Бек, в 1847 году её останки были перенесены в Руанский собор. Эпитафия на её надгробии гласит:
Здесь упокоена дочь, жена и мать Генриха, великая по рождению, ещё более по браку, но более всего по материнству.
Браки и детиПервым браком (1114) замужем за Генрихом V (1086—1125), императором Священной Римской империи, детей не имели;
Вторым браком (1128) замужем за Жоффруа V Плантагенетом (1113—1151), графом Анжуйским, их дети:
Генрих II Плантагенет (1133—1189), король Англии (c 1154), герцог Аквитании (c 1151), граф Анжуйский (с 1151);
Жоффруа VI Анжуйский (1134—1158), граф Нанта, потомства не оставил;
Гийом Плантагенет (1136—1164), граф Пуату, потомства не оставил.
Литература Вильям Ньюбургский. История Англии. Пер. на русск. яз. Д. Н. Ракова
Ордерик Виталий. Церковная история.
Мортон А. А. История Англии. — М., 1950.
Штокмар В. В. История Англии в средние века. — СПб., 2001
Bradbury, J. Stephen and Matilda — The Civil War of 1139—53. — Alan Sutton Publishing, 1996.
Clibnall, M. The Empress Matilda: Queen Consort, Queen Mother and Lady of the English. — Oxford: Blackwell, 1993.
Poole, A. L. From Domesday Book to Magna Carta 1087—1216. — Oxford, 1956.
Thornton-Cook, E. Her Majesty; The Romance of the Queens of England, 1066—1910. — Ayer Publishing, 1970 (репринт издания 1926 года).
Предшественник:
Стефан Королева Англии
1141 Преемник:
Стефан
[скрыть] Короли Англии
До нормандского
завоевания Альфред Великий • Эдуард Старший • Этельстан • Эдмунд I • Эдред • Эдвиг • Эдгар • Эдуард Мученик • Этельред II • Свен Вилобородый*† • Эдмунд II • Кнуд Великий*† • Гарольд I • Хардекнуд* • Эдуард Исповедник • Гарольд II Годвинсон • Эдгар Этелинг
Нормандская династия Вильгельм I Завоеватель • Вильгельм II • Генрих I • Стефан
Плантагенеты Матильда • Генрих II • Ричард I • Иоанн Безземельный • Генрих III • Эдуард I • Эдуард II • Эдуард III • Ричард II • Ланкастеры: Генрих IV • Генрих V • Генрих VI • Йорки: Эдуард IV • Эдуард V • Ричард III
Тюдоры Генрих VII • Генрих VIII‡ • Эдуард VI‡ • Джейн Грей‡ • Мария I‡ • Елизавета I‡
Стюарты Яков I‡§ • Карл I‡§ • революция • Карл II‡§ • Яков II‡§ • Вильгельм III‡§¶ + Мария II‡§ • Анна‡§
* монарх Дании • † монарх Норвегии • ‡ монарх Ирландии • § монарх Шотландии • ¶ Штатгальтер Нидерландов
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| Гость | Дата: Вторник, 11.09.2012, 00:42 | Сообщение # 132 |
|
Группа: Заглянувшие
| Здравствуйте Графиня, если не ошибаюсь.
Действительно прекрасный набор "исторических" данных! И все было прелестно и мило в Европе, но.....
Вся эта история основана на постулатах либо Священной Римской империи, либо её непосредственных союзников.
И тут естественно возникает вопрос: а насколько достоверна эта история. Великих обманов у католической, да и других, церкви предостаточно. А уж оклеветать они могли( и кстати очень успешно этим занимались) не только королей и графов, но и целые государства. И крови на руках у пап и инквизиции, гораздо больше, чем у Дракулы(кем бы он не был на самом деле). А вот про эту историю никто писать не любит.
P.S. Я тоже пока больше читаю, может только пока?
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Вторник, 11.09.2012, 16:52 | Сообщение # 133 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Quote (Гость) Вся эта история основана на постулатах либо Священной Римской империи, либо её непосредственных союзников.
День добрый Уважаемый Гость! спасибо за ваше мнение, я знаю что Историю не один раз пытались в прошлые века изменить! и этим как правило занималась Церковь! тоже возникает вопрос: зачем? этот вопрос останется без точного ответа... в любом случае история всегда была полна загадок и интересных событий! и я стараюсь находить самые интересные истории...
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Вторник, 20.11.2012, 17:56 | Сообщение # 134 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Людовик XIV
По свидетельствам современников, король был необычайно хорош собой: прекрасные темные локоны, изящные черты лица, величественная манера держаться. Неудивительно, что женщины легко оказывались в его страстных объятиях.
Любовные похождения «короля-солнце» (именно так называли его при дворе) начались, когда ему едва исполнилось 15 лет. Уже в столь юном возрасте он познал сладость любви и, как говорится, не пропускал мимо себя ни одной женщины.
После непродолжительного романа с дочерью садовника, которая, по-видимому в знак благодарности за любовь, подарила ему ребенка, Людовик XIV увлекся одной из племянниц Мазарини, Олимпией. Об этом двору стало известно на Рождество 1654 года. Людовика XIV видели с Олимпией на всех праздничных торжествах, и, конечно, по Парижу поползли слухи, что король собирается жениться на ней. Однако Анна Австрийская, мать Людовика XIV, не могла допустить, чтобы великий французский трон достался столь незнатной итальянской семье, поэтому Олимпии было приказано удалиться из Парижа и забыть о своих честолюбивых надеждах.
Во время тяжелейшей лихорадки судьба свела Людовика XIV с еще одной племянницей Мазарини, Марией Манчини. Девушка давно любила короля, и по одному только ее взгляду Людовик XIV это понял. После того как король выздоровел, Марии было приказано переехать на время в Фонтенбло, где устраивались всевозможные развлечения. Вскоре король уже не мог сдерживать обуревавший его жар любви и признался Марии в своих чувствах. С этого момента они ни на минуту не расставались.
Для того чтобы завоевать сердце Марии, король начал восполнять пробелы в своем образовании. Он занялся французским языком, принялся за итальянский, уделял немало времени древним авторам. Людовик XIV открыл для себя мир искусства. Благодаря влиянию Марии Манчини появилась такая жемчужина архитектуры, как Версаль, получили признание Расин и Мольер.
Мария внушала Людовику XIV, что он должен вести себя как коронованная особа, то есть повелевать и приносить благо своему народу. Возможно, она действовала из корыстных побуждений, однако ее старания сыграли большую роль в становлении личности юного короля.
Любовная идиллия, возможно, и длилась бы еще долгое время, однако в этот момент начали усложняться отношения с Испанией, улучшить которые мог только брак Людовика XIV с испанской инфантой Марией-Терезией. Мария Манчини, будучи особой сведущей не только в искусстве, но и в политике, решила, как бы это ни было печально, прервать свой роман с «королем-солнце». Для него это известие стало настоящим потрясением. На все уговоры Мария отвечала отказом, и отчаявшийся король в конце концов оставил ее.
Вскоре Людовик XIV подписал с Испанией мирный договор и дал свое согласие жениться на Марии-Терезии. Невеста отличалась довольно спокойным и тихим нравом, большую часть времени она проводила за чтением испанских книг и грезила о прекрасном. Как и следовало ожидать, семейная жизнь королевской четы не сложилась: Мария-Терезия проводила бессонные ночи в ожидании короля, который в это время наслаждался жизнью в объятиях многочисленных любовниц. Дождавшись его возвращения, Мария-Терезия бросалась к Людовику XIV с вопросами, в ответ тот лишь целовал ей руки и ссылался на государственные дела.
Версаль
Вскоре король вновь воспылал любовью: на балу у Генриетты Английской он увидел фрейлину Луизу де Лавальер. Влюбленные всячески оберегали свой секрет, встречались тайком, преимущественно в замке Фонтенбло или в комнате графа Сент-Эньяна. Тем не менее вскоре об этой связи стало известно всем, в том числе и Марии-Терезии, которая ожидала ребенка. Бурное выяснение отношений вылилось в длительную ссору, во время которой король целиком посвятил себя любовнице.
Иногда Луиза отказывалась от встреч с Людовиком XIV, ссылаясь на недомогание. Однако король старался под любым предлогом увидеться с ней. Однажды он проскакал 37 лье, для того чтобы провести ночь с Луизой в замке Сен-Клу. Несмотря на такое проявление пылкой страсти, девушка пыталась уговорить Людовика XIV вести себя благоразумнее перед родами своей жены. Луизе казалось, что он может снова стать на путь истинный, поэтому она чувствовала сильнейшие угрызения совести, находясь в объятиях своего любовника.
Вскоре на свет появился сын Людовика XIV, наследник престола, которого также назвали Людовиком. Это счастливое событие на время сблизило коронованных супругов. Семейная жизнь шла своим чередом, но страсть к Луизе, полыхавшая в сердце короля, не угасала. Как только дофин был окрещен, монарх снова вернулся в постель мадемуазель де Лавальер.
Ссора, которая произошла между Луизой и Людовиком XIV, не только скрепила их отношения, но и помогла Луизе приобрести статус законной фаворитки. Однажды король спросил Луизу о любовных похождениях Генриетты Английской. Фаворитка, не желавшая раскрывать тайну подруги и покровительницы, наотрез отказалась отвечать. Людовик XIV был просто в ярости, и ночью, так и не дождавшись любовного письма, Луиза покинула замок Тюильри и побежала в монастырь Шайо.
Король тут же вскочил на лошадь и поехал вслед за ней. Все это происходило при королеве, которая, наблюдая за мужем, сказала, что он совершенно потерял всякий стыд. Более того, когда Людовик XIV привез Луизу в Тюильри в своей карете, он при всех поцеловал ее, тем самым доведя измученную королеву просто до безумия.
Нежные чувства к Луизе проявлялись не только на словах. В течение нескольких месяцев монарх с помощью архитекторов Лебрена и Ленотра возводил в честь любовницы самый красивый дворец в мире – Версаль. Когда удавалось оторваться от строительства, Людовик XIV писал страстные письма своей возлюбленной. Если король возвращался в Париж, он в первую очередь шел не к жене, а к Луизе. Вскоре фаворитка объявила королю, что она ждет ребенка.
Ребенок родился 19 декабря 1663 года в четыре часа утра. Каково же было изумление Луизы, когда монарх дал распоряжения отнести новорожденного в Сан-Ле, где по приказу короля он был записан как Шарль, сын господина Ленкура и мадемуазель Элизабет де Бе. Луиза, как затравленное животное, спряталась в своем доме, не принимая никого, кроме короля. К весне Версаль был уже достроен, и Луизу официально объявили фавориткой Людовика XIV. Участь второго ребенка Луизы была такой же, как и первого: его записали как сына Франсуа Дерси и Маргариты Бернар.
Постоянные жалобы и неудовлетворенность Луизы приводили к тому, что король на время оставлял свою возлюбленную. Например, после рождения второго сына Луизы он обратил внимание на принцессу Монако, которая была необыкновенно красива и имела богатый сексуальный опыт. Однако через три недели короля утомила ее излишняя пылкость, и он вернулся к Луизе де Лавальер.
В январе 1666 года умерла Анна Австрийская, мать Людовика XIV. После ее смерти король и вовсе забыл обо всех приличиях. Мадемуазель де Лавальер стала сопровождать монарха везде, она даже стояла рядом с Марией-Терезией во время мессы. Что же касается безутешной королевы, ей не оставалось ничего, кроме как смириться со своим незавидным положением.
Примерно в это же время Людовик XIV обратил внимание на жену графа де Монтеспан, Франсуазу Атенаис. Луизе же досталась роль молчаливой наблюдательницы. Однако «король-солнце» не желал отказываться и от ее объятий. В спектакле «Балет муз», который монарх устроил в Сен-Жермене, Луиза и мадам де Монтеспан играли совершенно одинаковые роли. Таким образом Людовик XIV хотел дать понять всем придворным, что теперь обе любовницы будут иметь равные права.
Большим ударом для Франсуазы стало известие о том, что король даровал титул герцогини мадемуазель де Лавальер и признал своей дочерью третьего ее ребенка – маленькую Марию-Анну. Разгневанная мадам де Монтеспан поспешила к королеве, чтобы узнать подробности, и застала Марию-Терезию в слезах. Подобного не случалось со времен Генриха IV.
Дело дошло даже до того, что Людовик XIV решил присвоить своим любовницам официальный статус. В начале 1669 года он поместил Луизу и Франсуазу в смежные покои в Сен-Жермене. По его требованию обе любовницы должны были создавать видимость дружеских отношений. Придворные часто видели, как они прогуливаются по саду или увлеченно играют в карты. Королю же было интересно понаблюдать за реакцией двора. Придворные поэты в своих стихах высмеивали обеих фавориток, но в сдержанной форме описывали самого короля. Людовик XIV торжествовал победу. Теперь он мог беспрепятственно посещать своих любовниц и наслаждаться жизнью.
Король отдавал большее предпочтение мадам де Монтеспан. Страстные ночи привели к появлению второго ребенка, который родился 31 марта 1670 года. Приближенный короля Лозен завернул мальчика в собственный плащ и вывез его из дворца. Все, конечно же, проходило втайне от королевы, которая, по-видимому, уже смирилась с постоянным присутствием фавориток короля.
В то время мадам де Лавальер, будучи не в силах больше терпеть издевательства Франсуазы де Монтеспан, решила покинуть дворец короля и приняла постриг под именем милосердной сестры Луизы. Теперь Людовик XIV всецело принадлежал мадам де Монтеспан, которая старалась удержать его при помощи различных любовных порошков. Зелье подмешивали в пищу монарха специально нанятые слуги, а так как в нем в большом количестве содержались возбуждающие средства, неудивительно, что Людовик XIV вновь вернулся к образу жизни, который он вел в юности.
К этому же времени относится и роман Людовика XIV с мадам де Фонтанж. Ревность де Монтеспан была безгранична, все ее попытки вновь увлечь короля не увенчались успехом. Тогда Франсуазе пришла в голову мысль отравить соперницу, чтобы сердце блистательного монарха вновь принадлежало только ей. Можно только представить, каков был ужас двора и самого короля, когда мадам де Фонтанж после 11 месяцев мучений скончалась в возрасте 22 лет. Смерть девушки только осложнила отношения Франсуазы с королем. Не в силах более разыгрывать влюбленного, он решил вернуться к Марии-Терезии.
На праведный путь Людовик XIV вступил с помощью мадам Скаррон, которая воспитывала внебрачных детей Монтеспан от короля. Монарх прежде всего ценил ее за ум, честность и прямоту. Он даже даровал ей земли Ментенон, чем вызвал неудовольствие Франсуазы. Но мадам де Ментенон не претендовала на место фаворитки. В основном она прибегала к более светлым чувствам, для того чтобы вернуть этого нечестивца в лоно семьи и заставить его уделять королеве побольше внимания.
Мария-Терезия даже не ожидала такого поворота событий: король проводил с ней вечера, был нежен, что для королевы, которая за 30 лет супружества не слышала от него ни единого ласкового слова, было просто чудом. Мадам де Ментенон относилась к монарху с чрезвычайным почтением, восхищалась им и прилагала все усилия, чтобы помочь ему стать «христианнейшим королем».
Бурная жизнь Людовика XIV подходила к концу, физические болезни и душевная слабость уже давали о себе знать, а в кругу семьи и приближенных он нашел поддержку и понимание. Людовик XIV скончался в четверть девятого утра 1 сентября 1715 года, на 72-м году царствования..
источник http://www.loveorigami.info/story.php?aut=337&story=85
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Вторник, 20.11.2012, 18:31 | Сообщение # 135 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| вся дополнительная информация о Короле-Солнце и его фаворитках читайте тут: http://secrets-girl.ru/solnze.html
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Среда, 21.11.2012, 18:16 | Сообщение # 136 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| 
Герцогиня де Фонтанж
Дата рождения: 1661 год(1661)
Место рождения: Королевство Франция
Дата смерти: 28 июня 1681(1681-06-28)
Место смерти: Королевство Франция, Пор-Руаяль
Мари́я-Анжели́ка де Скора́й де Русси́ль, герцогиня де Фонта́нж (фр. Marie Angélique de Scorailles de Roussille, duchesse de Fontanges; 1661 — 28 июня 1681) — одна из многочисленных возлюбленных французского короля Людовика XIV.
Дочь королевского наместника в Оверни. По предложению кузена, поражённого её красотой, отец решил отправить её вместе с ним к версальскому двору. Там она стала фрейлиной Шарлотты-Елизаветы Баварской, невестки короля. Вскоре Анжелика привлекла к себе внимание Короля-Солнца и в 1678 году стала его любовницей. Современники отмечали её необыкновенную красоту; сам король называл её «прелестным созданием».
Их связь оставалась тайной до весны 1679 года, когда она была объявлена официальной королевской фавориткой. В конце года она родила от короля мёртвого ребёнка и после этого уже не оправилась. В 1680 году Людовик даровал ей титул герцогини де Фонтанж, что по обычаю того времени означало конец официальных отношений с королём. Брошенная и тяжело больная, Анжелика удалилась в монастырь Пор-Руаяль, где и скончалась. Существуют сведения, что её неоднократно пытались отравить; по крайней мере, молва приписывала тяжёлые роды и внезапное ухудшение здоровья действию яда, поднесённого ей по распоряжению мадам де Монтеспан. Современные медики, изучив сохранившееся описание вскрытия, склоняются к версии о смерти от плеврита.
Интересные факты
Анжелике де Фонтанж приписывается «изобретение» причёски того же имени и обычая украшать декольте мушками.
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Среда, 21.11.2012, 18:26 | Сообщение # 137 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Мадам де Монтеспан
В июне 1667 года молодой король-солнце Людовик XIV отправился на войну во Фландрию. Удача ему улыбалась: при первом же появлении французских войск испанцы торопились открыть ворота своих городов.
Королева, принцессы, двор следовали за королем, в то время как «официальной» фаворитке Луизе де Лавальер было приказано оставаться во дворце на улице Ла Помре в Версале. Титул герцогини, дарованный ей в мае 1667 года, больше походил на прощальный дар при отставке...
Луи XIV к тому же причастился перед походом, что говорило о многом. Безусловно, Его Величество, будучи истинным христианином, стремился к искуплению грехов.
Со слезами на глазах Луиза отправила Луи сонет, наполнив его горечью расставания. Король ответил ей в той же манере и теми же рифмами, сетуя, что долг призывает его отказаться от любви.
Но Луиза не удовлетворилась ответом короля и отправилась вслед за ним во Фландрию, где высочайший любовник встретил ее прохладно. Двор тут же стал подражать королю.
И можно было видеть, как в Фере бедная герцогиня стоит, склонившись в поклоне перед дверцей кареты королевы, и Мария-Терезия даже не соизволит взглянуть на нее, а фрейлины — и мадемуазель де Монпансье, и принцесса Бада, и мадам де Монтозье, и де Монтеспан — подражают королеве.
Очаровательная Франсуаза — Атенаис де Монтеспан, подруга покинутой фаворитки, не прочь была унизить бывшую подругу, чье место она мечтала занять.
- Я преклоняюсь перед ее смелостью предстать перед королевой, приехав вопреки воле короля, — замечала она Марии-Терезии.
И пока королева проливала слезы, мадам де Монтеспан осмелилась добавить, с состраданием глядя на нее:
- Бог сохранил меня от счастья быть любовницей короля. Но если бы я ею и была, мне было бы стыдно являться перед королевой.
Но еще до окончания кампании Луи XIV обратил свое внимание на прекрасную Франсуазу-Атенаис. Броская красота этой полнотелой блондинки с голубыми глазами не могла не привлечь его.
- Она была прекрасной собеседницей, — замечал граф Сен-Симон, который знал в этом толк, — ее прелести превосходили ее высокомерие и ими же уравновешивались...
Со своей стороны другой придворный уточняет: «Ее шарм в остроте ума и особой манере шутить».
Именно своим остроумием в свое время она понравилась мадам де Лавальер, и до такой степени, что та не могла без нее обходиться. Мадам де Лавальер совершила большую ошибку, расхваливая перед королем свою новую подругу. Поначалу короля утомляли явные усилия Франсуазы-Атенаис ему понравиться.
— Она делала все, что могла, чтобы меня очаровать, но я не желал, — высокомерно заметил король.
Но, как писала мадам де Савинье, «ее драгоценности были достойны ее красоты, а ее живость — драгоценностей». Поэтому Луи очень скоро сдался и нашел это прекрасным. Столь прекрасным, что король не появлялся в супружеской спальне раньше четырех часов утра.
— Я читал срочные депеши и отвечал на них, — объяснял он Марии-Терезии.
— Но вы могли найти и другое время для этого, — притворно удивлялась покинутая королева.
Без сомнения, муж Атенаис был не так слеп и не скрывал своего несчастья. Он так гневался, что его объявили «более сумасшедшим, чем когда-либо». Однако он никак не мог смириться со своим бесчестьем.
И 13 января 1668 года, присутствуя н премьере пьесы Мольера «Амфитрион», при словах: «Дележ жены с Юпитером не есть потеря чести» — стал так громко и зло комментировать эту фразу, что его арестовали.
Но пребывание в тюрьме не охладило его. Вернувшись к себе в поместье, де Монтеспан приказал задрапировать карету траурными лентами и пригласил родственников и друзей на «похороны» своей жены.
Начиная церемонию, он предупреждал, что входить в церковь все будут через главный вход: «Мои рога столь высоки, что не пройти в низенькую дверь».
До того, как Луиза де Лавальер укрылась в монастыре кармелиток (читайте эту историю здесь), Луи XIV был причиной еще одного скандала. По словам Сен-Симона, «выставляя напоказ сразу двух любовниц, король прогуливался с ними по лагерю, а во время движения войск вез их в карете королевы».
Конечно, прекрасная Франсуаза-Атенаис, вопреки тому, что она говорила, отнюдь не чувствовала в присутствии королевы угрызений совести.
По возвращении в Версаль она тут же заняла на первом этаже королевской резиденции двадцать комнат, тогда как королева занимала лишь одиннадцать на втором этаже.
Годы спустя все семеро детей, подаренных ей королем, были признаны парламентом и получили должности и титулы. Так появился, к всеобщему удивлению, герцог де Майн — полковник в пять лет, губернатор провинции Лангедок - в двенадцать и генерал флота - в восемнадцать лет...
В Версале только и говорили о триумфе великолепной маркизы, о ее роскоши, о ее беспредельной надменности, о ее «тысяче кудряшек», о ее брильянтовых подвесках, платьях и золоте. Особенно о золоте.
«Золото на золоте: сверху кудрявое золото, затем вышитое золотом, золотом тканное золото» — так злословили придворные.
Время от времени она устраивала скандалы своему сиятельному любовнику, если он оказывал внимание какой-нибудь красотке. Так было с мадам де Людр. Как только король покинул эту кокетку, весь двор бросился поздравлять мадам де Монтеспан.
«Ах, моя милая, — писала мадам де Савинье в письме к дочери, — какой триумф в Версале! Какая гордыня! Какая вновь обретенная власть! Я пробыла целый час в ее комнате. Она была в постели, причесанная, расфуфыренная — отдыхала перед «разговеньем в полночь». Как она перемывала косточки бедной де Людр!»
Однако в один прекрасный день 1679 года тема придворных разговоров резко изменилась. Уже не придавали значения тому, вышла ли фаворитка с опущенными глазами или с гордо поднятой головой; приливам и отливам влюбленностей короля-солнца. Все были взволнованы и ловили малейшие слухи. Открывалось дело о ядах. И какое дело!
Драма выплыла на свет во время веселого ужина, данного мадам Лавигуре, женой модного дамского портного. Одна из приглашенных, Мари Боссе, вдова торговца лошадьми, знахарка и гадалка, выпила лишку. Давясь от смеха, она восклицала между двумя бокалами: «Какие прекрасные кавалеры! Какая клиентура! Только графини, маркизы, принцессы и вельможи! Еще три отравления, и я покину это блестящее общество с хорошеньким состоянием».
Один из присутствующих, адвокат мэтр Перрен, передал странное признание знахарки своему другу капитану полиции Дезгрэ. Тот отправил свою осведомительницу к Мари Боссе с заданием пожаловаться на своего мужа. Незадачливая гадалка легко попалась в эту ловушку.
Она не стала раскладывать карты, а предложила новой клиентке флакон с ядом, который «помог бы ей избавиться от злого мужа».
Отравительницу схватили, заключили в тюрьму и мадам Лавигуре, которая промышляла тем же. На следующий день арестовали жену месье Монвуазен, знаменитую Лавуазен. При обыске у этих дам нашли мышьяк, сильнейший яд в любых модификациях, порошок из панцирей раков, обрезки ногтей и, конечно, шпанских мух.
Стоило только потянуть ниточку, и целая шайка отравительниц, колдуний, предсказательниц, мастериц тайных абортов оказалась в тюрьме. За ними последовали алхимики, искатели философского камня, чародеи, совершающие черные мессы...
«Дела этих злодеев приводят в ужас — так скажет Ларейни, лейтенант полиции, который вел следствие. — Трудно даже допустить, что подобные преступления возможны.
Однако эти люди совершили их и подтверждают это сами. Злодеи говорят о своих преступлениях, приводя столько подробностей, что сомнений не остается.
Служа демону, чтобы узнавать будущее, эта когорта, извергнутая из ада, прибегала к колдовству, проклятиям и черным мессам, для которых необходимы жертвоприношения младенцев».
Колдуны предпочитали жертв-сироток. А таких всегда много: неосторожные девицы, нищенки, проститутки снабжали злодеев плодами незаконной любви...
Чтобы сбежать с любовником, прекрасная мадам Полайон, клиентка Лавигуре, решила избавиться от своего очень богатого и очень старого, по ее мнению, мужа. Пользуясь советами Мари Боссе и Лавигуре, мадам начала стирать рубашки мужа с мышьяком.
Несмотря на преклонный возраст, месье Полайон не поддался «лечению»...
Тогда жена решила прописать упрямцу купание с мышьяком. Но вовремя предупрежденный муж успел остановить жену-отравительницу.
Знахарка Лавуазен использовала многие яды и практиковала тайные аборты. Она также поставляла аббату Гибуру детей для приношения в жертву.
Узнав об этих злодеяниях, Луи XIV учредил в апреле 1679 года специальную комиссию — «Огненную палату», по названию средневекового суда, который вершил суд над еретиками при зловещем свете факелов в комнатах, задрапированных черной тканью.
«Огненная палата» осудила 367 преступников, но только 36 из них были приговорены к смерти. Остальные колдуны назвали своими клиентами столь высокородных дворян, что их не решились судить. Луи XIV оберегал от неприятностей верных ему дворян.
«На приемах только и говорят о деле с ядами, — писала мадам де Савинье дочери, — но ни при одном христианском дворе не случалось подобного скандала».
Герцогиня де Буйон явилась в суд в сопровождении родственников, детей, мужа и любовника. Держа ее под руки с двух сторон, они довели ее до дверей суда.
Герцогиня отвечала судьям заносчивым и смешливым тоном.
— Знаете ли вы мадам Лавуазен?
— Да.
— Почему вы хотели избавиться от своего мужа?
— Я? Избавиться от мужа? Спросите, верит ли он этому? Я шла сюда, опираясь на его руку.
— Тогда зачем вы так часто посещали дом Лавуазен?
— Я хотела встретиться с предсказательницами, это так интересно, что стоит риска. А она мне обещала устроить такую встречу.
Герцогиня не признала своей вины, что не помешало суду отправить ее в ссылку...
Каждый день расследования раскрывал все новые имена людей из высшего дворянства, замешанных в этом деле. Военный министр Лувуа доложил королю: «Лавуазен слишком много говорит. Вчера она назвала имена мадам Вивон (двоюродная сестра мадам де Монтеспан) и мадам де Ламот, они искали средство избавиться от мужей».
Король и его двор почувствовали себя застигнутыми волной бесчестья. Скомпрометированными оказались и мадам Ойе, и мадемуазель Лакато — камеристки мадам Монтеспан, причем первая когда-то была удостоена внимания короля и родила ему дочь.
Подследственный знахарь Лезаж без устали обвинял их. По его словам, «коллега» Лавуазен утвердилась при дворе в Сен-Жермен и поставляла обеим камеристкам разные снадобья.
Луи XIV мужественно решил вскрыть нарыв. «Его Величество, — отмечал лейтенант Ларейни, — порекомендовал нам воздать по справедливости, от нас требуется для общественного блага проникнуть в самую глубину торговли ядами, чтобы вырубить ее корни. Справедливость нам приказывает вершить суд строго, без снисхождения к полу или общественному положению...»
Мадам Лавуазен была осуждена на сожжение на костре. Перед казнью ее подвергли допросу с «пристрастьем», где она призналась во всех преступлениях, но умолкала, как только речь заходила о дворе.
Однако она не отрицала своего знакомства с Лакато. «У меня не было с ней никаких дел, кроме того, что я ей погадала по руке в Пале-Рояль и предсказала любовь очень знатного вельможи. Лакато попросила меня помочь ей войти в доверие к мадам де Монтеспан. Для этого я попросила у нее рубашку, которую мне переслали через ее тетушку. Я начала девятидневный молитвенный обет в церкви Сен-Эспри, но не успела закончить».
Но прежде чем взойти на костер, для «облегчения души» она еще призналась, что многие люди разных сословий и достояний обращались к ней, чтобы найти средство избавиться от неугодных им.
«В Нотр-Дам она не хотела произнести публичное покаяние, — писала мадам де Савинье. — На Гревской площади она сопротивлялась изо всех сил, не желая сходить с телеги.
Ее стащили силой, закованную в цепи подняли на костер, завалили соломой. Колдунья сыпала проклятьями, скидывала пуки соломы пять или шесть раз. Но вот огонь поднялся к небу, и она исчезла из виду.
Такова была смерть мадам Лавуазен. Откроется еще множество деталей из этого дела, которые нас потрясут. Мой сын, на следующий день после ее казни, в разговоре с одним из судей, ужасался тому, что женщину, пусть и преступницу, сожгли на медленном огне.
Судья ответил ему:
— Ах, месье, есть послабления для слабого пола.
— Какие? Их душат перед сожжением?
— Нет, но их оглушают поленом, а помощники палача отрывают им головы стальными крюками.
— Вы видите, моя дорогая, — заключает маркиза де Савинье, — это не так страшно, как говорят».
Безусловно, лейтенант Ларейни 20 августа 1680 года и не думал брать шутливый тон, как мадам де Савинье в своем письме. В этот день перед следствием предстала Маргарита Мовуазен, дочь колдуньи, которая заявила:
— Моя мать казнена, мне некого больше щадить, и я хочу, чтобы узнали правду.
Показания, данные дочерью колдуньи, ужаснули даже лейтенанта полиции. Судите сами. Маргарита признала, что присутствовала на черных мессах, проводимых дома у ее матери ужасным аббатом Гибуром. Черные мессы всегда сопровождались убийством младенца.
— Однажды я увидела обнаженную женщину, лежащую на тюфяке. На животе у нее лежала салфетка, на ней крест и чаша. Это было несколько лет назад.
И Ларейни, с выступившим от ужаса потом на лбу, услышал имя «дамы» — мадам де Монтеспан.
Впрочем, в ходе следствия лейтенанту уже приходилось слышать имя любовницы короля-солнца.
Маргарита уточняла:
— Когда мадам де Монтеспан начинала сомневаться в расположении короля, она давала знать матери, и та посылала ей какие-то снадобья, вызывала священника для служения черной мессы и давала порошки для короля.
Обычно мать сама относила снадобья. А я первый раз встретилась с ней два с половиной года назад.
Маркиза пришла к матери, долго беседовала с ней с глазу на глаз, потом позвали меня. Это было в четверг. Мы договорились встретиться в понедельник в условленном месте, где я должна быть в маске, которую я сниму, увидев маркизу.
Я все выполнила. И проходя мимо Монтеспан, я сунула ей в руку маленький пакетик с порошком, приготовленным матерью.
Маргарита Мовуазен добавила:
— В другой раз мы встретились на дороге в Виль-д'Аврей. Увидев меня, дама остановила карету, и я передала ей в руки чашу, ко дну которой был прикреплен маленький пакетик с порошком, приготовленным знахарем Лапортом. Когда мадам де Монтеспан не могла сама приехать, она присылала камеристку мадемуазель Ойе.
Но бездна разверзлась, когда дочь колдуньи рассказала лейтенанту Ларейни о священнике Гибуре.
— Гибур принес, по приказу моей матери, на мессу для мадам Монтеспан ребенка, явно родившегося раньше срока. На другое утро мать отнесла к Дюмеснель склянку с кровью и просфирой, которую потом забрала мадам Монтеспан.
На следующий день Ларейни получил подтверждение этих показаний. Аббат Гибур признал, что совершал черную мессу с жертвоприношением ребенка для мадам Монтеспан...
«Священник-расстрига купил младенца для этой мессы всего лишь за экю, — писал Ларейни в своем дневнике, — проткнув горло младенца ножом, он налил кровь в чашу, после чего тельце унесли»...
Трудно представить себе состав гнусного зелья, приготовленного Гибуром. Это приворотное зелье король выпил вместо микстуры от кашля, благодаря пособничеству одного из офицеров охраны. Тошнота подступает к горлу при чтении записок Ларейни, когда понимаешь, что довелось выпить Луи XIV.
Неудивительно, что он много болел, а врачи не могли определить причину его недомоганий...
Гибур как-то нашел листок, где были записаны мольбы, которые мадам Монтеспан произносила сама во время мессы:
«Я прошу дружбы короля и дофина, и чтобы она не кончалась. Пусть королева будет бесплодна, пусть король покинет ее постель и стол для меня, пусть я получу от него все, что попрошу для себя или для родственников, пусть мои друзья и слуги будут ему приятны; пусть я буду уважаема вельможами; чтобы меня призывали на королевский совет, чтобы я знала, что там происходит; пусть дружба и любовь короля ко мне удвоится; пусть король покинет и даже не взглянет на Лавальер; пусть король разведется с женой, и я стану королевой».
Эта мольба относится по времени к самому началу «карьеры» Монтеспан. Дальнейшие события утвердили ее веру в колдовство, так как Лавальер была окончательно покинута королем, а сама она родила королю семерых детей.
По свидетельству обвиняемых, Монтеспан продолжала пользоваться услугами знахарки Лавуазен, когда король вдруг стал оказывать внимание мадемуазель Фонтанж. Маркиза тут же отправилась к колдунье.
С помощью порошков, присланных Лавуазен, мадам Монтеспан попыталась устранить соперницу, отправив ей пару отравленных перчаток. Очаровательная глупышка Фонтанж отдала богу душу в 1681 году, и не было никаких доказательств причастности к этому маркизы Монтеспан.
Дочь Лавуазен и другие подследственные утверждали также, что мадам Монтеспан хотела отравить и самого короля с помощью прошения, написанного на отравленной бумаге. Возможно ли это?
Не был ли король-солнце единственным хранителем маркизы? На это Маргарита Мовуазен ответила так: «Я поняла, что что-то замышляется против короля, из разговоров моей матери. Она мне сказала, что дама хочет довести дело до конца и нуждается в ее помощи».
Другая колдунья, Латрианон, подтвердила слова Маргариты: «Да, было решено отнести отравленное прошение в Версаль».
— Вы уверены, что бумагой, пропитанной ядом, можно отравить? — поразился Ларейни.
Наивный вопрос. Искусство обращения с ядами достигло в ту эпоху таких высот, что просто счастье, что оно было утеряно позднее.
Чего только не придумывали, чтобы достичь своей цели. Отравляли духами. Вам могли предложить половинку яблока, разрезанного на ваших глазах ножом, одна сторона которого была смазана ядом. Гибур мог так подготовить цветок, что понюхавший его умирал от приступа смеха (с отеком легких). Были ключи, на концах которых выступал яд, когда их вставляли в скважину. Также и прикосновение к отравленной бумаге несло смерть...
— Но охрана не подпустила бы и близко знахарку к королю, — возражал Ларейни.
Латрианон не считала это трудным делом, она бросилась бы королю в ноги с мольбой о милости в церкви или около нее и нашла бы возможность вручить королю бумагу.
«История не имеет права принимать без сомнения ужасные обвинения против мадам Монтеспан, матери законных принцев, — так замечает в своей книге «Дело о ядах» Жорж Монгредьен. — Личности отравителей и колдунов не заслуживают доверия. Надо по крайней мере очень осторожно принимать их показания.
Одна из колдуний, Лафиластр, давшая показания против мадам Монтеспан, перед казнью отказалась от своих обвинений.
Надо учесть, что обвиняемые, чтобы избежать смертной казни, были заинтересованы в том, чтобы скомпрометировать самых высокопоставленных людей королевства, и в первую очередь — любовницу короля.
Это давало шанс превратить простое уголовное дело об убийстве в «государственное» и сделать невозможным дальнейшее расследование. Кто же выносит сор из «государственной» избы.
Не могло быть и речи о вызове маркизы Монтеспан в суд для дачи показаний перед «Огненной палатой», и колдуньи прекрасно это знали. Впутать в дело фаворитку короля и ее фрейлин — означало смутить гражданские и судебные власти, затянуть следствие или даже сделать суд и час расплаты невозможными».
Правая рука короля, генеральный контролер финансов Кольбер, чья третья дочь вышла замуж за племянника мадам Монтеспан, во что бы то ни стало хотела спасти маркизу, и для него показания знахарок были «мерзкой ложью».
«Маргарита Мовуазен, — утверждал он, — своими показаниями со всеми этими громкими именами и титулами явно хотела превратить процесс в «государственное» дело».
По мнению министра, это было верное средство избежать суда.
Однако защита мадам Монтеспан разваливается при упоминании одного старого дела.
В 1667 году, когда маркиза де Монтеспан только еще надеялась занять место своей подруги Лавальер, она, бесспорно, имела контакты с двумя осужденными по делу о ядах — знахарем Лезажем и аббатом Мариэттом.
Последний был арестован в 1668 году, а Лезаж подтвердил, что встречал мадам Монтеспан у мадам Трианг и что она в беседе с ним выражала желание стать любовницей короля, и об этом молилась во время мессы. Здесь не идет еще речь о черных мессах с жертвоприношением младенцев, но уже в 1667 году мадам Монтеспан заказала у него приворотное зелье, чтобы заполучить любовь короля.
Аббат Мариэтт был приговорен лишь к девяти годам каторги. Председателем суда в Латурнель, где его судили, был месье де Меем, отец невестки мадам Монтеспан, чем и объясняется столь легкое наказание.
Лейтенант Ларейни затребовал документы процесса 1668 года, и после прочтения их пришел к выводу, — мы это знаем благодаря его дневникам, ранее неизвестным и найденным в архивах Жоржем Монгредьеном, — что эти документы заслуживают внимания, так как свидетельские показания были даны в те времена, когда никто не обвинял именно мадам де Монтеспан.
Луи XIV в конце концов принял решение. Была задета королевская честь и он приказал закрыть следствие...
Ларейни был в отчаянии: «В Бастилии и Венсенне содержится сто сорок семь обвиняемых по этому делу. Против каждого из них есть веские доказательства вины в отравлениях или продаже ядов, обвинения в кощунстве и безбожии.
Приказ короля оставляет этих негодяев без заслуженного наказания».
Чтобы как-то успокоить общественное мнение, провели суд и приговорили к смертной казни двух обвиняемых — из тех, кто меньше был виновен и никогда не произносил имя мадам Монтеспан. Затем, секретным письмом от 21 июля 1682 года, была распущена «Огненная палата». Заключенные, которые слишком много знали, были переведены в разные тюрьмы. Военный министр Лувуа приказал приковать их цепями к стенам камер. Так они и провели остаток своей жизни.
Некоторые просидели по 40 лет, наблюдая, как умирают один за другим их «коллеги». Лувуа запретил тюремщикам слушать «клевету», выдуманную этими безбожниками.
«В особенности порекомендуйте этим господам воздержаться от громких выкриков всяких глупостей в адрес мадам Монтеспан, которые не имеют никаких оснований. Пригрозите им таким наказанием при малейшем шуме, чтоб ни один из них не осмелился бы даже громко вздохнуть».
Когда арестовывали мадам Вильледье, она воскликнула: «Почему арестовали меня, всего лишь раз посетившую Лавуазен, тогда как мадемуазель де Ойе побывала раз 50 у нее и она на свободе!»
— Король не будет страдать, потеряв вас, — заметила той мадемуазель Ойе.
Мадемуазель де Ойе не была вызвана в суд на очную ставку с главными обвиняемыми. Луи XIV удовлетворился тем, что упрятал ее в госпиталь в Туре, где она и умерла 8 сентября 1686 года.
А мадам Монтеспан?
Если обвинения в желании отравить короля могли быть сняты, то обвинения в участии в черных мессах и жертвоприношениях младенцев остались.
Луи XIV оберег себя от публичного признания ее связи с колдунами. Все министры и советники объединили свои усилия, чтобы смягчить слишком быстрое падение фаворитки и избежать скандала. Мать детей короля не могла быть отлучена от королевского двора, она должна лишь покинуть свой огромные апартаменты на первом этаже и переселиться в более дальние и скромные.
Король продолжал принимать ее и наносить ей официальные визиты в присутствии придворных, но все свидетели этой трагикомедии в Версале отмечали глубокие изменения в отношении короля к маркизе де Монтеспан.
Мадам Савинье писала дочери, что Луи XIV обходится с маркизой довольно грубо. Другой придворный, Бюсси-Рабютен, утверждал, что король смотрит на нее с неприязнью.
В 1691 году бывшая фаворитка удалилась в общину Сен-Жозеф. Она не смела даже вернуться ко двору, чтобы присутствовать на брачных церемониях своих детей.
Она много путешествовала, но это не помогло ей найти душевный покой. Понемногу мадам Монтеспан раздала бедным почти все свое состояние, работала в монастырях и богадельнях, выполняя самую грязную работу.
Скудно питалась, соблюдала все посты и церковные запреты. Носила грубое белье и железный пояс, от которого у нее были раны на теле. Ее преследовал страх смерти.
«Она ложилась спать с не зашторенными окнами, со множеством горящих свечей, — рассказывал граф Сен-Симон, — вокруг нее должны были бодрствовать служанки. Когда бы она ни проснулась, они должны были разговаривать, есть, прихорашиваться, но только не спать».
Наконец 27 мая 1707 года, в Бурбон Л'Аршамболь, маркиза почувствовала приближение смерти. Она призвала всех своих слуг и покаялась перед ними в грехах, прося прощения за свой позор. Она благодарила Бога за то, что он дал ей умереть в месте, далеком от детей, не виноватых в ее грехах.
Прослышав о ее смерти, Луи XIV остался безразличен, заметив лишь герцогине Бургундской: «С тех пор как я дал ей отставку, — объяснял старый король, — я не рассчитывал когда-либо с ней встретиться.
Она уже давно мертва для меня».
Он вспомнил, однако, о ней 13 июля 1709 года. Через месяц после смерти лейтенанта Ларейни, который вел расследование «дела о ядах», Луи XIV приказал принести ему шкатулку черной кожи, у которой, по словам секретарей суда Саго и Годена, «был свой охранник и в которой находились документы следствия за 1679-1680 годы, хранимые по специальному приказу Его Величества».
Это были записи свидетельских показаний, касающиеся мадам Монтеспан.
В присутствии короля и хранителя печати содержимое шкатулки было сожжено. Но дневники Ларейни, детальный анализ хода следствия, более важные, чем даже документы суда, сохранились.
Луи XIV не знал о них и надеялся, что огонь уничтожил навсегда свидетельства преступлений его любовницы, матери «детей Франции».
Он так и не простил ей никогда позорной связи с колдунами.
Невозможно не отметить странный парадокс. Как в этот блестящий XVII век, век расцвета культуры и искусств, европейской славы Франции, мог существовать совсем другой мир, наполненный преступлениями, которые ужасают до сих пор Мир колдунов и отравителей...
http://www.planet-x.net.ua/history/history_zagadki_montespan.html
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Суббота, 29.03.2014, 15:19 | Сообщение # 138 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Дорогие гости, ссылки на рекламы, спам и прочие сообщения не отвечающие темам форума ЗАПРЕЩЕНЫ! И будут постоянно Удалятся!
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Вторник, 02.12.2014, 15:16 | Сообщение # 139 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Никола де ла Хайе
Никола была дочерью барона де ла Хайе, имевшего земли в Нормандии и Линкольшире, наследственного смотрителя замка Линкольн. Родилась она где-то между 1150 и 1156 годами.
Братьев у Николы так и не появилось, поэтому, когда в 1169 умер её отец, она оказалась наследницей имений и наследственным кастеляном Линкольнского замка. Уже будучи вдовой она предотвратила поползновения французских захватчиков на город, сумев договориться с ними.
Также эта смелая и решительная леди командовала замком Линкольн в 1217 году, когда восставшие английские бароны и Луи, сын французского короля Филиппа, осадили замок. Никола де ла Хайе защитила от них город, сдержав несколько атак восставших.
Незадолго пред кончиной Николы король Иоанн назначил её на шерифскую должность. Назначение женщины было случаем беспрецедентным и свидетельствовало о крайне высоком отношении короля к своей преданной стороннице.
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Четверг, 23.06.2016, 18:05 | Сообщение # 140 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Изабелла Французская: биография
Изабелла Французская позднее прозванная Французской Волчицей, — дочь французского короля Филиппа IV Красивого и Иоанны I Наваррской, с 1308 года — жена английского короля Эдуарда II, мать короля Эдуарда III
позднее прозванная Французской Волчицей, — дочь французского короля Филиппа IV Красивого и Иоанны I Наваррской, с 1308 года — жена английского короля Эдуарда II, мать короля Эдуарда III
Детские годы
Год рождения Изабеллы, шестого ребёнка Филиппа IV и Иоанны Наваррской и единственной оставшейся в живых дочери, точно не установлен. Из документов, относящихся к её браку с Эдуардом II следует, что она родилась около 1295 года. Письменные источники указывают различные даты: 1288 год, 1292 год, июнь 1299 года. Наиболее распространено мнение, что она родилась между январём 1295 и январём 1296 годов, так как по каноническому праву замужество было возможно не ранее двенадцати лет. Биограф Изабеллы Э. Уэйр считает вероятным, что она родилась между маем и ноябрём 1295 года.
О детстве Изабеллы сведений почти не сохранилось. Первые годы она провела в Париже, во дворце Сите. Её кормилицей и первой воспитательницей была Теофания де Сен-Пьер, привившая девочке любовь к литературе. Вероятно, принцесса была образована несколько выше среднего уровня. В ту эпоху женщины обыкновенно учились чтению и письму в монастырях. Изабелла по крайней мере умела читать: в позднейших книгах расходов существуют записи о приобретении книг для её личного пользования. Вопрос о том, умела ли она писать, остаётся открытым: после неё сохранилась обширная переписка, но письма, как было принято в то время, диктовались писцам.
В пору вступления в брак Изабелле было, вероятно, около двенадцати лет, и Годфруа Парижский отзывался о ней как о «красавице из красавиц … всего королевства, если не всей Европы». Это описание было, вероятно, не просто лестью, так как современники считали и отца Изабеллы, и братьев очень красивыми мужчинами. Изабелла, как говорили, была похожа на своего отца, а не на мать, королеву Наваррскую, женщину обыкновенной наружности. В течение её жизни отмечались также её очарование, ум и дипломатические способности, дар убеждать людей, склонять их на свою сторону.
Брачные планы
Филипп IV посредством браков сыновей связал французский королевский дом с обеими Бургундиями — герцогством и графством. Единственная дочь короля предназначалась в жёны наследнику Эдуарда I. Брак был частью плана мирного урегулирования конфликта Франции и Англии из-за конфискации Филиппом Гаскони в 1294 году. В 1299 году папа Бонифаций VIII предложил двойную свадьбу: вдовствующий английский король Эдуард I должен был жениться на сестре Филиппа Маргарите, а его сын, будущий Эдуард II, — на Изабелле, по достижении ею брачного возраста. После объединения двух королевских домов, Гасконь возвращалась Англии. В договоре 1299 года, заключённом в Монтрейле, подробно рассматривались условия двух супружеских союзов. Этот договор 3 августа 1299 года был дополнен Шартрским договором. Изабелла получала в приданое 18000 фунтов, а после смерти Маргариты Французской ей должны были перейти земли (графства Понтье и Монтрейль), ранее принадлежавшие Элеоноре Кастильской. Однако в 1303 году Эдуард I начал искать другую невесту для сына. Филипп же несколько лет вёл войну во Фландрии и опасался, что снова будет вовлечён в боевые действия с Англией. Учитывая сложившиеся обстоятельства, французский король согласился передать Гасконь Англии. Договор между Францией и Англией, заключённый в Париже в 1303 году, утвердил статус Гаскони как владения английского короля с момента помолвки королевских детей, которая состоялась в день его подписания. Препятствием для заключения брака послужили споры по поводу обязательств сторон. Эдуард I скончался 7 июля 1307 года, перед смертью он приказал сыну жениться на Изабелле. Новый английский король, ведя войну в Шотландии, нуждался в длительном мире с Францией и не стал более откладывать женитьбу. 25 января 1308 года в соборе Булони состоялось бракосочетание Эдуарда II и Изабеллы Французской. На пышной церемонии присутствовало восемь королей и королев: сам жених, Филипп IV, Людовик, брат Изабеллы, после смерти матери — король Наварры, вдова Филиппа III Мария Брабантская, Альбрехт I и его жена Елизавета Каринтийская и Тирольская, неаполитанский король Карл II и вдова Эдуарда I Маргарита Французская.
Первые годы брака. Гавестон
Будущий Эдуард II был самым младшим ребёнком Эдуарда I и Элеоноры Кастильской. Братья Эдуарда умерли ещё до его рождения, выжившие сёстры были значительно старше него. Поэтому король воспитывал сына вместе с десятью другими юношами из рыцарских родов. Одним из них был уроженец Гаскони Пирс Гавестон, отец которого воевал в войске короля во Франции и Уэльсе. Между молодыми людьми завязались тесные отношения. Большинство современных источников, не называя их гомосексуальными, подчёркивают необычную близость Некоторые современные историки, подчёркивая, что в браке у Изабеллы и Эдуарда было четверо детей, отрицают гомосексуальность английского короля и настаивают на платоническом характере его отношений с Гавестоном. Гавестон был в числе делегации, которая 7 февраля 1308 года приветствовала молодожёнов, когда они высадились в Дувре. Встреча Гавестона и Эдуарда II была необычайно тёплой, что произвело неприятное впечатление на дядьёв Изабеллы (графов Эврё и Валуа), сопровождавших супругов в Англию. Позднее Эдуард передал Гавестону драгоценности, подарок Филиппа IV, и часть ювелирных изделий, составлявших приданое Изабеллы. В Дувре Изабеллу встретили знатнейшие дамы королевства, зачисленные в её штат. Среди них была Изабелла Вески, ставшая на многие годы доверенным лицом королевы. Первые годы супружеской жизни Изабеллы отмечены конфликтом между английским королём и его баронами, недовольными привилегированным положением Гавестона. Одним из поводов послужило то, что на коронации Эдуарда и Изабеллы (25 февраля 1308 года) Гавестон присутствовал одетый в пурпур, что было дозволено лишь особам королевской крови, и нёс корону Эдуарда Исповедника — честь, которая могла быть предоставлена только английскому дворянину самого высокого положения. Уже 3 марта Парламент призвал к изгнанию Гавестона. Среди тех, кто поддерживал баронскую оппозицию, были мачеха Эдуарда Маргарита, истратившая на кампанию против королевского фаворита 40 000 фунтов, отец его жены Филипп IV, архиепископ Уинчелси, угрожавший Гавестону отлучением, если тот не покинет Англию. Несколько недель спустя Эдуард II согласился на изгнание Гавестона. К неудовольствию баронской оппозиции, он назначил Гавестона своим наместником в Ирландии. Положение короля, пользовавшегося в начале своего правления большой популярностью, начало осложняться.
В 1310 году по постановлению Парламента на время шотландского похода Эдуарда правление страной было передано комитету из двадцати одного ордейнера, в который входили епископы и бароны. По возвращении короля, ордейнеры передали ему постановление (Ордонансы) из сорока одного пункта, обязательное для выполнения и, кроме прочего, ограничивающее его власть. В пункте двадцатом требовалось навсегда удалить Гавестона (вместе с королём принявшего участие в шотландской войне 1310 — 1311 годов), так как он давал королю «неправильные советы». Также Эдуард был обвинён Парламентом в неудачных действиях во время войны в Шотландии. Гавестон снова покинул Англию, но вернулся в марте 1312 года. Это нарушение постановления Парламента заставило баронов взяться за оружие: захватив Гавестона, они казнили его 19 июня 1312 года. Казнь Гавестона породила раскол среди ордейнеров, так как часть их сочла это действие бесправным и незаконным, и несколько усилила позиции короля, которому многие сочувствовали.
Нет сведений об участии Изабеллы в борьбе против Гавестона. Всё это время она находилась в тени. Муж проводил больше времени с фаворитом, чем с ней, и только напоминания короля Филиппа возвращали короля в семью. В первые месяцы ссылки Гавестона супруги воссоединились, Изабелла стала сопровождать мужа в поездках, они вместе провели Рождество 1308 года в Виндзоре. Финансовое положение Изабеллы также улучшилось, так как Эдуард стал выплачивать денежное содержание, полагавшееся ей. Известно, что на Рождество 1311 года королева послала жене Гавестона, Маргарет де Клер, ценные подарки. Зимой 1312 года Эдуард перенёс свой двор в Йорк. Отправив беременную Изабеллу во время баронской смуты в приоратство Тайнемут, Эдуард всецело занялся спасением Гавестона. Из ежедневных записей двора Изабеллы следует, что в тот период она вела активную переписку, в том числе и с мятежными баронами. Содержание писем неизвестно, предполагается, что это были попытки примирения с оппозицией, сделанные по просьбе Эдуарда. Как Изабелла восприняла казнь Гавестона свидетельств не осталось. Филипп IV счёл необходимым послать в помощь зятю своего брата графа Эврё во главе делегации законоведов для содействия примирению короля и оппозиции. В Англию для умиротворения баронов прибыли также легаты папы римского. В середине сентября 1312 года начались сложные переговоры, в которых участвовала и Изабелла, заслужившая репутацию миротворицы.
1312—1321 годы
13 ноября 1312 года Изабелла родила первого ребёнка — наследника престола Эдуарда. Скорбь Эдуарда, потерявшего Гавестона, несколько сократилась при рождении принца: «иначе, если бы король умер бездетным, корона непременно стала бы предметом для распри». 20 декабря 1312 года Эдуард, благодаря настояниям послов французского короля и папы римского, заключил мир с убийцами Гавестона, во главе которых стоял самый могущественный магнат Англии, дядя короля, Томас Ланкастер. По сообщению хрониста, «ссоры замерли, но ни одна из сторон не получила того, что искала». Эдуард не оставлял надежды отомстить за смерть фаворита.
Нет сведений о каких-либо недоразумениях между супругами в последующие десять лет после смерти Гавестона. Если они находились в разлуке, то регулярно обменивались посланиями. Как правило, письма короля были секретными, поэтому сразу по прочтении уничтожались. Вероятно, Эдуард ценил ум Изабеллы и её дипломатические способности, которые она уже успела проявить. Эдуард почтительно обращался с женой и щедро обеспечивал её. Ежегодно она тратила сверх полагавшегося ей содержания до 10000 фунтов.
В 1313 году Изабелла и Эдуард посетили Францию. Они были приглашены Филиппом IV на посвящение в рыцари братьев Изабеллы. Побывав в Гаскони, супруги направились в Париж. Путешествие было отмечено большим количеством праздников и несчастным случаем: во время пожара сгорел шатёр английской королевы, а сама Изабелла была ранена. Филипп IV пошёл на некоторые уступки зятю в гасконском вопросе и выразил готовность выдать ему денежную ссуду. Предполагается, что этот визит привёл к скандальным разоблачениям в королевской семье: Изабелла подарила богато украшенные кошели жёнам своих братьев. Позднее Изабелла заметила, что по-видимому кошели, подаренные ею невесткам, оказались у двух нормандских рыцарей — Готье и Филиппа д’Онэ, присутствовавших на пиру в Вестминстере, который был дан после возвращения короля и королевы в Англию. Изабелла заподозрила своих невесток в супружеской неверности, и, видимо, сообщила об этом королю Филиппу во время своего следующего визита во Францию в 1314 году. Возникло дело Нельской башни (), в результате которого две невестки Изабеллы — Бланка и Маргарита Бургундские, обвинённые в супружеской измене, были осуждены на пожизненное заключение. Достоверно известно, что во время дела Нельской башни Изабелла находилась во Франции, до 19 марта — в Париже. Годфруа Парижский в 1317 году, прямо не называя дело Нельской башни, пишет, что Изабелла открыла много тайн «нашим государям». Ходили слухи, что именно она рассказала всё королю. Некоторые исследователи считают, что Изабелла выдала своих невесток, чтобы бросить тень на потомство братьев, намереваясь впоследствии потребовать французский трон для своего сына. Однако в таком случае Изабелла должна была предвидеть, что её братья, тогда ещё очень молодые люди, не вступят в новые браки или не будут иметь более потомства. Вообще нет никаких доказательств, что существовал такой заговор. Сама же поездка английской королевы во Францию весной 1314 года была вызвана необходимостью урегулирования гасконского вопроса.
В новой военной кампании на севере 24 июня 1314 года при Бэннокберне английские войска были разбиты шотландцами под предводительством Роберта Брюса. Эдуард, едва избежавший плена, обвинил в неудаче баронов. Приграничные английские владения подверглись набегам шотландцев. После поражения в Шотландии Томас Ланкастер фактически захватил власть в стране. В сентябре в Йорке на заседании Парламента Ланкастер поставил в вину Эдуарду несоблюдение Ордонансов, и, как следствие этого, поражение в войне. Король был вынужден согласиться на сокращение расходов по содержанию двора и администрации. Известно, что Изабелла приняла сторону мужа. Она укрепила свой союз с врагом Ланкастера Генри де Бомоном (), сестра которого, Изабелла де Вески (), придворная дама, была её близкой советницей. Бомоны в своё время были удалены от двора по требованию ордейнеров, королева вернула их. Кроме того, благодаря королеве, Эдуард в своей борьбе против Ордонансов пользовался советами законоведов Филиппа IV. Ланкастер обратился против Изабеллы, уменьшив её денежное содержание и преследуя её окружение. В 1315 — 1317 годах Англию, как и другие страны Северной Европы, поразил голод, в результате которого погибли тысячи людей, а страна испытала серьёзные финансовые проблемы. Известно, что, проезжая через Сент-Олбанс 9 августа 1315 года, король и королева с большим трудом приобрели хлеб. Указы Эдуарда о снижении цен на съестные припасы не могли облегчить положение страны.
Несмотря на рождение в 1316 году второго сына, Джона, положение Эдуарда было непрочным. Королева пригласила Ланкастера на крестины, предложив стать крёстным принца, однако Ланкастер отсутствовал на церемонии. Королева заняла более активную роль в управлении страной, принимая участие по разрешению Эдуарда в заседаниях Совета. В это же время увеличились её земельные владения, Эдуард пожаловал жене также некоторые поместья и земли, принадлежавшие Гавестону. Осенью 1316 года по настоянию жены король отменил избрание своего кандидата на место епископа Даремского Генри Стенфорда. Изабелла желала видеть епископом «совершенно неграмотного» (по мнению представителей даремской епархии) Льюиса Бомонта, брата Генри Бомонта и Изабеллы Вески, уверяя, что только он будет опорой короля в борьбе против шотландцев. Ещё одна попытка Изабеллы посадить на епископское кресло (в Рочестере) своего ставленника не увенчалась успехом. Её кандидат опять противостоял кандидату короля, и папа был чрезвычайно удивлён тем, что королева действует вопреки воле мужа.
В это же время в Оксфорде некий Джон Дейдрас объявил, что он настоящий король Англии, в младенчестве подменённый Эдуардом. Дейдрас изъявлял готовность доказать свою правоту в поединке с королём. Самозванец был схвачен и казнён, однако непопулярность Эдуарда была так велика, что многие верили в то, что он ненастоящий король. По сообщению автора «Жизнеописания Эдуарда Второго» инцидент с Дейдрасом глубоко обеспокоил королеву.
В 1318 году Изабелла участвовала в переговорах между Ланкастером, отставленным от власти из-за своей неспособности руководить, однако всё ещё представлявшим серьёзную угрозу, и королём. Ликский договор, подписанный 9 августа, обязывал Эдуарда соблюдать Ордонансы и подчиняться совету во главе с графом Пембруком. В состав совета вошёл и Хью Диспенсер-старший, противник Ликского договора. Его сын стал камергером, а позднее новым фаворитом короля.
В 1319 году Джеймс Дуглас, военачальник Роберта Брюса, предпринял попытку взять Изабеллу в заложницы. Королева вместе с детьми находилась неподалёку от Йорка в то время, как король осаждал Бервик. Лишь случайно план Дугласа сорвался. Король, узнав об опасности, которой подверглась Изабелла, немедленно снял осаду Бервика и ушёл в Йорк. Возможно, что целью шотландцев было как раз удаление короля от стен Бервика. Подозрения в предательстве пали на одного рыцаря, Эдмунда Дарела, который был арестован и обвинялся в раскрытии местонахождения Изабеллы, но его вина так и не была доказана.
В 1320 году Изабелла сопровождала Эдуарда на континент. Английский король принёс в Амьене оммаж Филиппу V. Во время этого визита Эдуард заручился поддержкой брата жены в борьбе с баронской оппозицией и решил с ним вопрос о Понтье, где в это время профранцузская партия подрывала власть англичан.
Возвышение Диспенсеров. 1321—1325
Близость к королю Диспенсеров послужила причиной новой вспышки недовольства. Старший Диспенсер имел репутацию человека «жестокого и алчного». Как считали многие, сын Хью Диспенсера-старшего был любовником короля. Диспенсер-младший имел неограниченное влияние на Эдуарда, по сообщению хроник, любое желание фаворита тут же становилось приказом короля. Семья фаворитов при поддержке Эдуарда вступила в конфликт с аристократией королевства. Сначала Хью младший, пользуясь своим положением, добился большей части наследства герцога Глостера, потом он сосредоточил внимание на землях Валлийской марки и, прежде всего, некоторых поместьях Роджера Мортимера, барона Вигмора. А после того, как Хью младший добился от короля решения о конфискации поместья Гоуэр у Джона Морбрея, лорды Марки объединились против Диспенсеров. Изабелла, в своё время терпевшая дружбу мужа с Гавестоном, не собиралась мириться с увлечением Эдуарда Диспенсером-младшим. Судя по некоторым фактам, она противостояла Диспенсерам. Так, по просьбе лордов Марки, королева вмешалась в ссору между аббатом Сент-Олбенса и приором одного из отделений обители, Уильямом Сомертоном, приняв сторону последнего, вызвавшего неудовольствие Диспенсера. Однако в своей борьбе против семейства фаворитов она не могла опереться на «недовольных» магнатов, так как оставалась верной королю. 14 июля Изабелле и двум сановникам короля была передана большая государственная печать, что свидетельствует о доверии, которое питал в то время к жене Эдуард. В июле 1321 года Изабелла родила свою вторую дочь Джоан. Роды происходили в замке Тауэр, так как ситуация в стране была на грани гражданской войны, и Эдуард посчитал, что королева будет в безопасности в хорошо укреплённой цитадели. 29 июля перед городскими стенами Лондона остановилось войско мятежных баронов во главе с Мортимером, намеревавшимся добиться изгнания Диспенсеров. Тауэр, где находилась королева с дочерью, был окружён. 1 августа к Мортимеру присоединились другие «несогласные» вместе с Ланкастером. Аймер де Валанс, глава «умеренных баронов», просил Изабеллу вмешаться, чтобы предотвратить военное столкновение. Королева публично на коленях умоляла мужа порвать с Диспенсерами, однако очень скоро Эдуард возвратил их ко двору .
После кратковременной передышки осенью 1321 года напряжённость между королём и баронами только возросла. Изабелла отправилась в паломничество в Кентербери, в ходе которого пожелала остановиться в замке Лидс, крепости, принадлежащей стороннику Ланкастера лорду Бэдлсмиру. Историки полагают, что визит королевы был неслучаен — возможно, Эдуард спровоцировал его, чтобы создать повод к войне. Королеву оскорбили, отказавшись принять её. Произошла стычка между охраной Изабеллы и гарнизоном замка, погибло шесть человек из свиты королевы. 3 октября 1321 года Изабелла послала королю письмо с требованием отомстить за смерть своих слуг. В конце того же месяца по приказу Эдуарда войска во главе с Пемброком осадили замок Лидс. В это время находившейся в Рочестере королеве снова была оставлена большая печать и доверен контроль над королевской канцелярией. Действия короля получили неожиданное одобрение как у большей части баронов, так и среди простого люда. Эдуард сам возглавил осаду, когда же 31 октября Лидс сдался, он казнил коменданта замка и его солдат. 1 декабря 1321 года лондонский сбор духовенства под нажимом Эдуарда аннулировал решение об изгнании Диспенсеров.
Стремясь закрепить успех, Эдуард вышел походом на оппозиционеров. В январе 1322 года армия Эдуарда близ Шрусбери вынудила капитулировать Мортимеров. В марте, после битвы при Бороугбридже был пленён Томас Ланкастер. Мортимеры были заключены в Тауэр. Ланкастер немедленно казнён: Эдуард и Диспенсеры праздновали победу.
За поражением баронской оппозиции последовали репрессии. Эдуард под влиянием Диспенсеров конфисковывал земли, ограничивал свободы, казнил и подвергал тюремному заключению членов семей мятежных магнатов, в том числе женщин и стариков. Хронисты осуждали жестокость наказаний. Папа Иоанн XXII безуспешно призывал Эдуарда умерить свой гнев. Среди притесняемых были и люди, близкие Изабелле. Известно, что королева успешно ходатайствовала о прощении одного из мятежников, лорда Новилла. Однако, по сообщению Фруассара, Диспенсер, видя «неудовольствие королевы», побуждал короля действовать ещё более безжалостно.
Отношения королевы и Диспенсера-младшего ухудшились: он отказывал в выплате ей денежного содержания и не возвратил замки Мальборо и Девизес , переданные ею весной 1321 года соответственно Диспенсеру-старшему и союзнику короля Оливеру Ингхему. Некоторые авторы полагают, что Диспенсер-младший покушался на жизнь или честь Изабеллы. Отношение самого Эдуарда к жене стало заметно холоднее. Отсутствие имени Изабеллы в деловых бумагах с 1 ноября 1322 года по 18 сентября 1324 года свидетельствует о том, что она впала в немилость и была лишена финансовой поддержки.
В этом же году Изабелла попала в опасную ситуацию в ходе боевых действий с шотландцами. После очередного поражения, на этот раз при Старом Байленде , Эдуард отправился на юг, видимо, чтобы собрать новые войска. Изабелла со свитой осталась в приоратстве Тайнемут . Шотландцы совершали опустошительные набеги на северные земли Англии. В то время, как их армия продолжала продвижение на юг, Изабелла поделилась с мужем опасениями касательно своей личной безопасности и попросила вооружённой помощи. Эдуард первоначально предложил королеве выслать людей Диспенсера, она же, немедля отринув подобное предложение, настояла на том, чтобы прибыли войска, в преданности которых она не имела повода сомневаться. Однако, поспешно отступая к югу вместе с войском Диспенсеров, Эдуард выпустил инициативу из рук, в результате чего Изабелла оказалась отрезанной от него шотландцами, в то время как вдоль береговой линии курсировали корабли фламандцев, бывших союзниками шотландцев в этой войне. Ситуация становилась отчаянной. Чтобы не попасть в плен, Изабелла вынуждена была послать наперерез шотландцам сквайров из своей личной свиты, в то время как оставшиеся с ней рыцари сумели захватить корабль. Когда битва была в самом разгаре, Изабелла вместе с сопровождающими лицами сумела погрузиться на корабль. В результате этого поспешного отступления погибли две фрейлины из её свиты. Кораблю, на борту которого находилась королева, удалось уклониться от встречи с фламандским флотом. Изабелла благополучно высадилась в Йорке. Позднее, в 1326 году, королева обвиняла Эдуарда в том, что под влиянием Диспенсера он бросил её в Шотландии без помощи. По мнению некоторых исследователей Диспенсер не мог подвергнуть королеву и её свиту опасности умышленно: вместе с Изабеллой была и супруга королевского фаворита Элеонора. Американский историк Эдвард Льюис, считает, что ситуация, в которой оказалась Изабелла, была спровоцирована Льюисом Бомоном, епископом Дарема, протеже Изабеллы.
Война в Гаскони
Согласно Парижскому договору король Эдуард как герцог Аквитании обязан был приносить вассальную присягу королю Франции за свои владения в Гаскони. За короткое время на французском троне сменили друг друга три брата Изабеллы. Эдуард избежал принесения присяги Людовику X и лишь под большим давлением присягнул Филиппу V. Когда же королём стал Карл IV, Эдуард, насколько это было возможно, откладывал поездку на континент, что провоцировало рост напряженности в отношениях между двумя странами. Одной из спорных территорий было графство Аженуа. Военный конфликт начался в ноябре 1323 года после постройки французами бастиды в Сен-Сардо, части Аженуа, подчинённой Франции. Гасконцы под предводительством английского сенешаля Ральфа Бассета захватили и разрушили бастиду. Французские войска в отместку неудачно штурмовали замок Монпеза. После отказа Эдуарда выдать зачинщиков нападения на Сен-Сардо, Карл IV объявил Гасконь и Понтье конфискованными. Осенью 1324 года Карл Валуа захватил крепость Ла Реоль. Наместник английского короля, граф Кентский, был вынужден подписать перемирие на условиях, продиктованных Карлом Валуа. Французы заняли всю Аквитанию кроме прибрежных районов.
Конфликт между Англией и Францией повлиял на положение Изабеллы. В марте 1324 года муж перестал выплачивать ей денежное содержание. От королевы потребовали присяги на верность Диспенсеру-младшему — она отказалась. Осенью 1324 года все земли Изабеллы были конфискованы королём, а сумма, выделяемая на её личные расходы, уменьшена с 11000 до 1000 марок в год. В конце сентября 1324 года, когда парламент постановил изгнать всех французов с королевской службы, Изабелла лишилась своих слуг, находившихся с ней много лет и преданных ей. В октябре выплата денег на расходы королеве была передана в руки Диспенсеров. Троих младших детей Изабеллы передали на воспитание родственникам фаворитов, с тем, чтобы оградить их от влияния королевы-француженки. Карл IV, которому сестра жаловалась в письмах на своё положение, потребовал прекратить притеснения королевы, однако Эдуард не внял этому призыву.
Отъезд Изабеллы во Францию
Несмотря на то, что личная встреча Эдуарда с французским королём могла благоприятно повлиять на ситуацию с Аженуа, тот по-прежнему отказывался покидать Англию даже на короткое время, опасаясь, что в его отсутствие бароны расправятся с Диспенсерами. Карл IV через папу сделал Эдуарду предложение: он готов отменить конфискацию земель, если английский король уступит Аженуа. Папа предложил в качестве посла королеву Изабеллу. Для неё неожиданно открылась возможность покончить со своим унизительным положением, и, чтобы не сорвать свою поездку во Францию, она старалась вести себя с Диспенсерами дружелюбно.
Весной 1325 года Изабелла прибыла в Париж. 30 мая был составлен мирный договор на жёстких для англичан условиях, содержавший всё же пункт о необходимости решения вопроса получения Аженуа королём Англии. Карл IV утвердил договор 31 мая, Эдуард II — 13 июня. По мнению Пола Доэрти, договор, неблагоприятный для Англии, мог послужить дискредитации власти Диспенсеров, к чему стремились и король Франции, и Изабелла со своими сторонниками. После подписания договора Эдуард пожелал, чтобы супруга возвратилась домой. Летом она переселилась из Парижа в замок Шатонеф, позднее останавливалась во множестве замков в окрестностях столицы. Так как деньги из Англии перестали приходить, Карл оплачивал расходы сестры. Эдуард, вероятно, собирался отправиться во Францию для принесения оммажа, однако 24 августа, уже находясь в Дувре, объявил, что болен. На континент король отправил делегацию, во главе которой стояли епископы Ричмонд и Стратфорд, в их задачу входила подготовка к церемонии принесения присяги. 2 сентября в Париже Изабелла подала Стратфорду идею о передаче прав на все английские владения на континенте наследному принцу, с тем, чтобы он прибыл для совершения оммажа. Эдуард II согласился на эту комбинацию, что стало неслыханной удачей для Изабеллы: её старший сын выводился из-под влияния Диспенсеров и становился заложником в руках своей матери. В сентябре 1325 года наследный принц принёс присягу, но, вопреки желанию Эдуарда II, Изабелла осталась вместе с сыном в Париже. Её двор стал центром притяжения для всех недовольных политикой Эдуарда II. По сообщению епископа Экcетера Степлдона, приехавшего на континент по заданию Эдуарда, при французском дворе собирались враги английского короля. Изабелла создала свой двор в изгнании, к которому присоединились самые высокопоставленные особы, в том числе Эдмунд Кентский, прибывший во Францию, чтобы жениться на кузине Роджера Мортимера, и Жан Бретонский, граф Ричмонд. Королева отказывалась видеть Степлдона и возвращала непрочитанными его письма. Степлдон должен был обеспечить королеву деньгами, но лишь в том случае, если она пообещает вернуться в Англию. Епископ спешно покинул Францию, так как опасался за свою жизнь.
Связь с Мортимером. Подготовка ко вторжению в Англию
Эдуард в письмах папе и Карлу IV напрасно выражал свою обеспокоенность по поводу отсутствия жены. Французский король отвечал зятю, что «Королева приехала по своей воле и может вернуться, когда ей угодно. Но если она предпочитает оставаться здесь, она моя сестра и я не могу выслать её». Изабелла, до того времени посылавшая в Англию королю и Диспенсеру дружелюбные письма, выказала неповиновение. Королева заявила, что она не вернётся, пока между ней и её мужем будет стоять третье лицо. С этого времени она одевалась как вдова, утверждая, что Диспенсер уничтожил её брак с Эдуардом. В одном из посланий королю Изабелла пригрозила вторжением в страну её союзников для свержения фаворита.
В декабре 1325 года умер Карл Валуа, на похороны приехала его дочь Жанна, графиня Геннегау. Вероятно, с графиней в Париж прибыл Роджер Мортимер, нашедший убежище в Геннегау. Нет никаких сведений, что Изабелла и Мортимер встречались во Франции ранее декабря 1325 года. Викторианские историки считали, что связь королевы с мятежным бароном началась задолго до её поездки во Францию, современные исследователи склоняются к версии, что любовниками они стали именно в конце 1325 года. Вступив в любовную связь, Изабелла не могла не понимать, насколько это опасно. Уже то, что она оставила мужа, пусть и провоцировавшего её, и удерживала сына, нарушало все условности того времени. Измена же могла привести её к гибели.
В начале января 1326 года Эдуард II через архиепископа Рейнольдса был извещён о том, что французский король предложил женить наследного принца на дочери Вильгельма де Эно и просил того о помощи в нападении на Англию. Вскоре Эдуард узнал и об измене жены. 8 февраля он выпустил воззвание о всеобщем сборе войск, где впервые связал имена Изабеллы и Мортимера. В том же месяце в Париже Изабелла, Мортимер и Кент вели тайные переговоры с послом Роберта Брюса графом Морэ. Возможно, партия королевы в обмен на прекращение набегов на северные земли Англии предлагала признать Брюса королём. Весной в Париж прибыли папские нунции, их задачей было примирение Изабеллы с мужем. Вероятно, условием возвращения королева выдвинула требования удалить от двора Диспенсеров и возвратить ей конфискованные поместья. Перспектива полюбовного соглашения не входила в планы Мортимера, который, по некоторым сведениям, обещал убить Изабеллу, если она вернётся в Англию. Условия, на которых Изабелла соглашалась вернуться, не были приняты ни Эдуардом, ни, тем более Диспенсерами. Не повлияло на Диспенсера и послание Иоанна XXII с указанием способствовать восстановлению мира между супругами. Тем временем Изабелла ускорила подготовку ко вторжению и вступила в переписку с недовольными правлением Эдуарда II в самой Англии. Однако её любовная связь стала широко известна, и королева потеряла расположение папы. Иоанн XXII направил Карлу IV эдикт с требованием не предоставлять более убежища любовникам. Современные хронисты считали, что Карл, получив предупреждение папы и поддавшись на уговоры Диспенсеров, намеревался отправить сестру в Англию. Но, скорее всего, французский король вёл более тонкую игру: ему, занятому войной в Гаскони, было выгодно остаться в тени. И когда, покинув Париж, Мортимер отправился в Эно, а Изабелла вместе с Кентом в Понтье, Карл не преследовал королеву и не выдал её маршрут Эдуарду II. Флот же, собранный в то время французским королём у побережья Нормандии, вполне мог отвлечь внимание его зятя от опасности, исходящей из Эно...
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Четверг, 23.06.2016, 18:06 | Сообщение # 141 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Свержение Эдуарда II
Еще в Париже Изабелла достигла предварительной договорённости с Вильгельмом де Эно и его женой о браке
своего сына с одной из их дочерей. Приданое и полученные ранее средства
от Карла IV пошли на оплату наёмников из числа жителей Брабанта, к
которым добавился отряд под предводительством брата Вильгельма Иоанна.
Граф в рамках брачных договорённостей предоставил также восемь военных
кораблей и мелкие суда. Изабелла, возможно, заключила тайное соглашение с
шотландцами о том, что они воздержатся от нападений на английские земли
во время её похода против Эдуарда. По мнению исследователей, Изабелла
осуществляла финансовую и дипломатическую подготовку вторжения, Мортимер
же взял на себя военную часть операции. 22 сентября 1326 года Изабелла и
Мортимер с небольшим отрядом отплыли в Англию из Дордрехта. Эдуард II
был информирован о дате вторжения и предпринял меры для перехвата
заговорщиков.
Уклонившись от встречи с флотом, посланным Эдуардом, отряд Изабеллы высадился у деревни Оруэлл 24 сентября. По
различным оценкам, вначале в распоряжении Изабеллы было от 300 до 2000
солдат, наиболее вероятная цифра — 1500. Изабелла написала воззвания к
жителям городов Англии, в которых сообщала о своём возвращении и
намерениях покарать виновных в смерти Ланкастера и изгнать Диспенсеров.
Через некоторое время Изабеллу встретил Томас Норфолк, сводный брат
Эдуарда II, на земле которого высадились заговорщики. Сам граф Норфолк
был назначен Эдуардом ответственным за сбор войск для оказания
сопротивления вторжению. 27 сентября в Норфолке на службу королю явился
отряд численностью лишь в пятьдесят пять человек.
Не встречая никакого сопротивления, мятежники дошли до Бери-Сент-Эдмендс и
Кембриджа. В Кембридже к Изабелле и Мортимеру присоединился Генри
Плантагенет, брат казнённого Томаса Ланкастера, со своими рыцарями.
Весть о вторжении настигла короля в Лондоне 27 сентября. Призывы Эдуарда
к объединению против мятежников не возымели действия. Ситуация в самом
Лондоне стала опасной для короля из-за начавшихся волнений. Изабелла,
продолжая движение на юг, достигла 2 октября Оксфорда, где она была
«встречена как спасительница». Давний противник Эдуарда, епископ
Херефорда Адам Орлетон, выступил в университете с речью о злодеяниях
Диспенсеров. В тот же день Эдуард покинул Лондон и направился на запад в
сторону Уэльса.. Изабелла и Мортимер в союзе с Ланкастером объединили
всех недовольных правлением короля в коалицию. 7 октября мятежники
остановились у города Данстейбл. Лондон в то время был в руках
восставших горожан. Епископ Степлдон, не понимая, что престиж
королевской власти в столице уничтожен, попытался усмирить бунтовщиков,
чтобы защитить свою собственность. Ненавидимый всеми как слуга Эдуарда,
он был убит — голову Степлдона позднее прислали Изабелле её сторонники.
События в Лондоне сильно взволновали королеву, так как в Тауэре,
захваченном горожанами, находился её младший сын Джон, объявленный
восставшими хранителем этой крепости и Сити, однако, в данный момент
Изабелла была лишена возможности повлиять на события в столице. Эдуард 9
октября достиг Глостера. Изабелла с войсками пришла туда через неделю
после мужа, который к тому времени успел пересечь границу с Уэльсом. 15
октября королева, поняв, что народ на её стороне, решила открыть свои
истинные намерения. В этот день Орлетон в Уоллингфорде произнёс речь
«Голова моя! Голова моя болит!», направленную уже против Эдуарда II.
18 октября Изабелла и Мортимер осадили Бристоль, где скрылся
Диспенсер-старший. Город открыл ворота перед заговорщиками 26 октября, и
королева наконец соединилась со своими дочерьми Элеонорой и Джоан,
которых Диспенсер удерживал в Бристоле.
В то же время Эдуард и Диспенсер-младший пытались добраться по морю до Ланди, небольшого
острова у берегов Девона. Однако из-за плохой погоды им пришлось
вернуться в Уэльс. Имея в тылу уже верный ей Бристоль, Изабелла прошла
до Херефорда, там она приказала Генри Плантагенету найти и арестовать
Эдуарда. 16 ноября король и его фаворит были обнаружены и взяты под
стражу около Ллантризанта. Хью Диспенсер-старший, захваченный в
Бристоле, несмотря на несмелые попытки Изабеллы спасти его, под нажимом
партии Ланкастеров был приговорён к четвертованию, повешению и
обезглавливанию. Исследователи отмечают, что Изабелла всегда жаловалась
только на действия Диспенсера-младшего и, похоже, не питала вражды к его
отцу, но пойти против воли своих союзников она не могла. За
«преступления, порочащие рыцарское достоинство» Диспенсера казнили в
мантии с гербами, чтобы его герб «был уничтожен навсегда». Тело его
расчленили и бросили «на съедение псам.» Эдмунд Фицалан , один из
главных сторонников Эдуарда II, получивший земли конфискованные в 1322
году у Мортимера, был казнен 17 ноября.
Хью Диспенсер-младший был казнён 24 ноября в Херефорде при огромном стечении народа. Его повесили
как вора, оскопили, четвертовали и отправили части тела в крупнейшие
города Англии. Саймона Рединга, захваченного вместе с Диспенсером,
повесили рядом с ним, обвинив в оскорблении Изабеллы. После казней
ключевых фигур правления Эдуарда II, Изабелла и Мортимер стали проявлять
сдержанность. Мелкие дворяне получили прощение, правительственные
чиновники высокого уровня, большей частью назначенные на свои должности
обоими Диспенсерами и Степлдоном, также остались на своим местах.
Низложение Эдуарда II
Эдуард II временно находился под охраной Генри Ланкастера в замке Кенилворт.
Большая королевская печать была передана Изабелле. Изабелла заняла
Лондонский Тауэр и назначила мэром одного из своих сторонников. Тем не
менее Эдуард всё ещё был королём и супругом Изабеллы. Ситуация
оставалась напряжённой, королева опасалась, что сторонники Эдуарда
освободят его. В ноябре был созван совет знати и духовенства в
Уоллингфорде для определения дальнейшей судьбы Эдуарда. Обсуждался
вопрос о лишении короля, несостоятельного правителя и причину будущих
смут, жизни. Иоганн д’Эно, указав, что невозможно покушаться на жизнь
помазанника божьего, предложил низложить Эдуарда и держать в заключении
всю оставшуюся жизнь. На совете поднимался также вопрос о воссоединении
супругов, так как Эдуард II просил вернуть ему семью. Однако, учитывая,
что король в своё время угрожал убить Изабеллу, постановили отказать
ему, что совпадало с желанием королевы. На январскую, 1327 года, сессию
парламента, с целью соблюдения законности, Эдуард приглашался дважды, но
он, прокляв всех участников заседания, отказался присутствовать. В
парламенте доминировали приверженцы Изабеллы и Мортимера, возглавляемые
Адамом Орлетоном. Сам Мортимер выступил с речью, в которой перечислил
причины, повлекшие за собой необходимость свержения Эдуарда. В
Вестминстер-Холл впустили толпу горожан, настроенных против короля.
Орлетон произнёс речь «Безумный король погубит свой народ», призвал
присутствующих низложить Эдуарда и признать королём его сына. Толпа
единодушно потребовала свержения Эдуарда II. Против высказались лишь
архиепископы: Йоркский Уильям Мелтон, Лондонский Стефен Грейвсенд,
Рочестерский Гамо Хит и Карлайлский Джон Росс., никто из бывших друзей и
сторонников короля не посмел присоединить свой голос к протестам.
Церемонию низложения провёл архиепископ Рейнольдс. Когда в зал ввели
принца, лорды принесли ему оммаж, было отмечено, что епископы,
протестовавшие против низложения, не участвовали в церемонии. По словам
хрониста, Изабелла во время заседания «выглядела так, словно вот-вот
умрёт от горя» и несколько раз принималась плакать. Принц Эдуард
неожиданно заявил, что не примет корону против воли отца, и в течение
нескольких дней никому не удалось убедить его изменить своё решение. В
Кенилворт была направлена делегация из тридцати человек во главе с
Орлетоном. Предварительно 20 января с Эдуардом встретились Орлетон,
Стратфорд и Бергерш. Орлетон потребовал отречения от короля, заявив, что
иначе парламент может отвергнуть его наследников и возвести на престол
представителя другой семьи. Угроза подействовала: Эдуард, рыдая, отрёкся
от короны.
Принц Эдуард стал следующим английским королём, ввиду его несовершеннолетия был создан регентский совет, однако большое
влияние на сына имела Изабелла. Известны имена двенадцати лордов,
входивших в совет во главе с Генри Ланкастером, среди членов совета не
упоминаются королева-мать и Мортимер. Тем не менее многие юристы
утверждали, что Эдуард II, независимо от решения парламента, всё ещё
является законным королём. Оставалась вероятность возвращения Эдуарда к
власти с помощью его сторонников, и, при общеизвестной мстительности
короля, положение Изабеллы было опасным.
Смерть Эдуарда II
Дальнейшая судьба Эдуарда II и роль Изабеллы в ней до сих пор служат предметом
горячих споров историков. Они согласны с тем, что низложенного короля из
соображений безопасности было приказано перевезти из Кенилворта в замок
Беркли, близ владений Мортимера в области Марки, под опеку Джона
Мальтраверса и Томаса Беркли , зятя Мортимера. 23 сентября 1327 года
Изабелла и Эдуард III, находившиеся в Линкольне, получили сообщение, что
Эдуард II погиб в результате «несчастного случая». Мортимер был в это
время в Уэльсе, исполняя обязанности главного судьи. За две недели до
смерти Эдуарда он получил известия о заговоре, имевшем целью
освобождение бывшего короля. По сообщениям хронистов, раскрытие заговора
и решило судьбу Эдуарда II.
Согласно популярной легенде, Изабелла и Мортимер, решив покончить с Эдуардом, и, в то же время,
избежать обвинения в убийстве, написали его тюремщикам двусмысленное
письмо на латыни. В зависимости от расположения запятой, его можно было
прочитать и как «Не бойтесь убить Эдуарда, это хорошо», и как «Бойтесь
убить Эдуарда». На самом деле не существует твёрдых доказательств, будто
было принято решение окончательно разделаться с Эдуардом, и ни малейших
существования подобного письма. Как отмечает биограф Изабеллы Э. Уэйр,
королева и Мортимер в сентябре 1327 года находились в разных местах и не
имели времени принять совместно соответствующее решение. По мнению Уэйр
приказ об убийстве, если таковой был, исходил от Мортимера.
Тело Эдуарда II было захоронено в Глостерском соборе, его сердце положено в
серебряную шкатулку и передано Изабелле. На церемонии похорон,
состоявшейся 20 декабря 1327 года и проведённой со всей возможной
пышностью, присутствовали Изабелла, Эдуард III, Мортимер и весь
королевский двор.
Ходили слухи, что Эдуард выжил и находится где-то в Европе. Они нашли отражение в знаменитом письме Фиески, которое
адресовано Эдуарду III и датируется концом 1330-х — 1340-ми годами.
Существуют различные интерпретации обстоятельств как смерти, так и
спасения Эдуарда II. Кроме того, современные историки сомневаются, что
Эдуард был убит с помощью раскалённой кочерги. Считается, что Эдуард
действительно умер в замке Беркли от болезни, вызванной заключением,
либо был убит. Последующие же рассказы о его спасении были просто
легендой, аналогичной тем, что были связаны с Жанной д’Арк после её
смерти.
Однако некоторые историки имеют собственный взгляд на судьбу Эдуарда II. Пол Доэрти настаивает на том, что в письме Фиески
рассказано о реальных событиях. Согласно ему, Эдуард бежал из замка
Беркли с помощью некоего рыцаря Уильяма Окла, который появился в Европе
под именем «Уильям Валлиец», чтобы отвлечь внимание от самого
низложенного короля . Иэн Мортимер, опираясь на документы той эпохи,
начиная с 1327 года, утверждает, что Роджер Мортимер сам устроил побег
Эдуарда из Беркли. По этой версии, после «побега» Эдуард жил в Ирландии,
обрёл настоящую свободу после падения Мортимера и даже совершил
путешествие по Европе, а после своей смерти был похоронен в Глостере.
Элисон Уэйр, также используя письмо Фиески, утверждает, что Эдуард II
бежал, убив одного из своих тюремщиков и в дальнейшем жил как отшельник.
Согласно этой версии в Глостерском соборе был похоронен не Эдуард, а
тот, кого он убил. Все авторы альтернативных версий судьбы низложенного
короля сходятся во мнении, что в своих интересах Изабелла и Мортимер,
зная, что он жив, официально объявили о смерти Эдуарда. Большинство же
историков, в том числе Дэвид Карпентер, считают, что подобные
предположения беспочвенны.
Мирные договоры с Шотландией и Францией
В 1328 году сын Изабеллы, Эдуард III, вступил в брак с Филиппой Геннегау.
Договорённость об этом была достигнута между Изабеллой и родителями
Филиппы ещё в 1326 году. Пышная церемония бракосочетания состоялась в
Йорке. У молодой королевы, вопреки обычаю, не было своего двора, не
получила она от свекрови и земель, на владение которыми при жизни мужа
имела право как королева-супруга. Коронация Филиппы была отложена на
неопределённое время. Возможно, королева-мать намеренно держала невестку
на заднем плане, опасаясь потерять своё влияние на сына и, вместе с
ним, свою власть.
Вернув себе свои земли, Изабелла, несмотря на то, что её личное состояние значительно увеличилось, не остановилась на
достигнутом, став одним из крупнейших собственников земли королевства.
До Изабеллы никто из английских королев не вёл столь расточительный
образ жизни. Доходы с владений королевы выросли с 4400 до 13333 фунтов в
год, суммы по тем временам огромной. Уже в первые дни правления
Изабелла получила из королевской казны около 12000 фунтов, а вскоре, под
предлогом погашения внешнего долга, ещё 20000 фунтов. Изабелле также
требовались значительные средства для вознаграждения своих союзников.
Мортимер также сосредоточил внимание на увеличении своих владений, в
основном за счёт земель Валлийской марки. Невозможно определить степень
участия Мортимера в делах управления страной, так как он правил
совместно с Изабеллой и не занимал никакого официального поста. По
мнению Э. Уэйр, сотрудничество королевы-матери и её фаворита
основывалось на взаимном доверии, и они «разделили между собой сферы
влияния».
Во время регентства Изабелле пришлось столкнуться с решением внешнеполитических проблем, оставшихся в наследство от
предыдущего правления. Весной 1327 года шотландцы возобновили набеги на
северные земли королевства. Летом этого же года англичане начали новую
военную кампанию против непризнанного ими короля Роберта Брюса. Войско
под предводительством молодого короля в течение трёх недель преследовало
отряды Дугласа и Рэндольфа, но до решающей битвы дело не дошло.
Измотанные безрезультатной погоней, англичане были вынуждены вернуться
на юг. Тем временем Дуглас осадил сначала Дарем, затем Алинк и Норгем, а
Роберт Брюс вторгся в Нортумберленд. Изабелла предпочла решить проблему
дипломатическим путём. В октябре 1327 года королевские посланники тайно
посетили Брюса в Норгеме, чтобы узнать его условия. Эдуард III
первоначально был против мирного договора, однако в конечном счете
уступил. В результате был заключён Нортгемптонский договор. Согласно
ему, дочь Изабеллы Джоан Тауэрская выходила замуж за наследника
шотландского престола Давида, а Эдуард III отказывался от претензий на
шотландские земли, в обмен на обещание военной помощи против любого
противника, кроме французов, и 20000 фунтов компенсации за рейды по
северным районам страны. Несмотря на то, что в результате соглашения
северные земли страны были в безопасности, оно не добавило популярности
правлению Изабеллы. Сам король, уступивший нажиму матери, не упускал
случая продемонстрировать своё недовольство договором. Кроме того,
большая часть шотландских денег поступила не в королевскую казну, а
осталась у Изабеллы.
Второй внешнеполитической проблемой была ситуация с гасконскими землями. Изабелла и здесь решила вопрос с помощью
переговоров. По мирному договору, заключённому в Париже, часть Гаскони
без Аженуа, возвращалась Англии, в обмен на 50000 фунтов компенсации .
Потеря Аженуа, также как и мирный договор с Шотландией, лишь усилила
непопулярность Изабеллы и Мортимера.
Генри Ланкастер был одним из первых, кто порвал с Изабеллой и Мортимером. Возмущённый заключённым в
Нортхемптоне договором, а также тем, что земли графства Линкольн,
принадлежавшие ранее его брату, были поделены между Изабеллой,
Мортимером и его сыном, в 1327 году Ланкастер покинул двор. Пользуясь
поддержкой населения Лондона и некоторых магнатов, он открыто встал во
главе оппозиции.
Изабелла провела реформу королевской администрации и местных правоохранительных органов, в которой нуждалась
страна после беспорядков правления Эдуарда II. 28 апреля 1328 года,
после смерти последнего брата Изабеллы Карла, Эдуард III, поддерживаемый
матерью, предъявил претензии на французский престол. Во Францию было
направлено английское посольство, которое потребовало официального
признания его прав. Однако пэры Франции игнорировали притязания Эдуарда,
заявление которого осталось символическим. Королевская казна была
пуста, положение в стране в связи с переходом Ланкастера в оппозицию
было близко к гражданской войне. В этой ситуации невозможно было пойти
на военные действия, Изабелла ограничилась тем, что переориентировала
внешнеполитические связи на ближайших соседей и соперников Франции —
Брабант, Гельдерн, Кастилию, Наварру. В ноябре 1328 года она ответила
послам Филиппа VI, что Эдуард III, сын короля, никогда не принесёт
оммажа сыну графа. Когда в отместку Филипп VI присвоил доходы с
гасконских земель, обеспокоенные английские магнаты просили королеву
действовать более осмотрительно.
В 1329 году Эдуард III, следуя уговорам матери, принёс Филиппу VI вассальную присягу, впрочем, было
решено, что это будет так называемый условный оммаж, который не помешает
впоследствии претендовать на корону Франции. Хронисты XIV века
расценили позицию Изабеллы как предательство по отношению к сыну, однако
в то время ситуация не позволяла вступать в конфликт с Францией, и
королева-мать понимала это.
Падение и казнь Мортимера
Осенью 1328 года Мортимеру был присвоен специально созданный для него титул —
графа Марки. Включение Мортимера в число эрлов вызвало недовольство
магнатов королевства, и, прежде всего, Лестера. По словам современников,
после получения титула Мортимер стал вести себя как король.
Королева-мать через сына дала ему разрешение содержать вооружённую
свиту. Сто восемьдесят валлийцев, сопровождавших графа Марки повсюду,
причиняли немало бед не столько его врагам, сколько мирным людям.
Годовой доход Мортимера составлял 8000 фунтов, он жил в неслыханной
роскоши. Королева закрывала глаза на дерзость своего любовника и,
вероятно, передала ему главенство в делах управления.
В конце 1328 года Генри Ланкастер решился на вооружённое выступление против
Изабеллы и Мортимера. Он угрожал выдвинуть в Парламенте обвинения против
последнего в преступном сговоре с шотландцами при заключении мирного
договора. Королевскими силами командовал Мортимер, в поход отправились
также Изабелла и король Эдуард. В январе 1329 года Мортимер взял
крепость Ланкастера Лестер, а затем — Бедфорд. Ланкастер, оставленный
союзниками после взятия Лестера, был вынужден капитулировать. Он избежал
смерти, но был подвергнут колоссальному штрафу. Некоторые мятежники,
например, бывший сторонник королевы Генри де Бомон, потерявший огромные
земельные владения в Шотландии, — бежали во Францию. Тех же, кто остался
в Англии, Изабелла помиловала. Весной 1330 года Эдмунд Кентский,
считавший, что его сводный брат жив, попытался организовать свержение
Мортимера. Заговор был быстро раскрыт, арестованы граф Кентский и
несколько его сторонников — в том числе Саймон Мэпехем, архиепископ
Кентерберийский. Прошение о помиловании Эдмунда Кента было отклонено,
Изабелла настояла на его казни. Городской палач отказался привести
приговор в исполнение, дядю короля казнил преступник, которому за это
было даровано помилование.
Некоторые исследователи предполагают, что в конце 1329 года Изабелла забеременела. Элисон Уэйр говорит о
беременности королевы с осторожностью: дважды, в 1329 и 1330 годах,
королева составила завещание, до этого она поступала так однажды, когда
носила своего первого ребёнка. Ребёнок Мортимера и королевы, если бы он
появился на свет, был бы осложнением для Изабеллы и опасен для короля.
Уэйр предполагает, что обе беременности Изабеллы закончились выкидышами.
Тем временем молодой король, отстранённый Мортимером от власти, тайно
объединил вокруг себя его противников из числа деятелей церкви и дворян.
Король раскрыл свои замыслы относительно свержения Мортимера только
самым надёжным соратникам — Уильяму Монтегю и Ричарду Бери. Осенью 1330
года Изабелла и Мортимер, окружённые вооружённой свитой, обеспечивавшей
их безопасность, прибыли в замок Ноттингем. 18 или 19 октября Мортимер, в
связи с полученными сведениями о новом заговоре, вызвал на совет и
допросил Монтегю и его друзей. Мортимер обвинил Эдуарда,
присутствовавшего на совете, в сговоре против него. Король и Монтегю всё
отрицали. После совета Монтегю посчитал, что настало время для
решительных действий и убедил короля нанести удар. Ночью 19 октября 1330
года вооружённые дворяне из свиты короля проникли в замок через
потайной ход. Изабелла, Мортимер и другие члены королевского совета
обсуждали возможность ареста Монтегю, когда появились люди короля.
Король, не желая показываться на глаза матери, встал у дверей
апартаментов Изабеллы. Мортимер оказал сопротивление, убил одного из
нападавших, но был схвачен. Изабелла тщетно умоляла сына «пощадить
доброго Мортимера».
В ноябре был созван Парламент, который осудил Мортимера на смерть за государственную измену. В ходе судебного
разбирательства Изабелла изображалась невинной жертвой, а о её связи с
Мортимером не упоминалось вовсе. Мортимера казнили через повешение в
Тайберне, особая милость короля заключалась в том, что его труп не
расчленили для рассылки по крупнейшим городам страны, как было в обычае
эпохи.
Последние годы
Сразу после переворота Изабелла находилась под арестом в замке Беркхэмстед, а затем, до 1332 года — в
Виндзорском замке, потом поселилась в замке Ризинг в Норфолке, Замок
Ризинг был приобретён Изабеллой в 1327 году. В нём королева провела свои
последние годы.. Викторианский историк Агнес Стриклэнд утверждала, что в
это время Изабелла страдала от внезапных приступов безумия, но
современные исследователи предполагают, что у неё был лишь нервный срыв
после потери Мортимера. В это время она находилась под наблюдением
врача. Весной 1332 года она обрела частичную свободу, получив разрешение
покинуть Виндзор, и присоединилась ко двору.
Изабелла оставалась очень богатой, несмотря на то, что после потери власти передала свою
вдовью часть сыну, взамен ей были выделены другие земли. В 1331 году ей
был назначено годовое содержание в размере 3000 фунтов, которое
увеличилось в 1337 году до 4000 фунтов. Она вела роскошную жизнь в
Норфолке, в её свите кроме придворных дам и рыцарей также состояли
егеря, конюхи, служащие в количестве тридцати трёх человек, большое
количество слуг. Жители ближайшего к замку Ризинг города Бишопс-Линн
обязаны были безвозмездно поставлять туда некоторое количество провизии.
Также королева-мать получала четверть от суммы таможенных пошлин
Линнского порта. Эдуард виделся с матерью два-три раза в год, в
остальное время он переписывался с ней и посылал подарки. Королева
увлекалась литературой, особенно легендами о короле Артуре, и
коллекционированием драгоценностей и святых реликвий. Возможно, что
королева в конце своей жизни проявляла интерес к астрологии и геометрии,
так как однажды она получила в подарок медные квадранты. В 1337 году
Эдуард вернул матери доходы от Понтье и Монтрейля, а также право
распоряжаться имуществом по своему усмотрению.
С годами Изабелла сблизилась со своей дочерью Джоан, особенно после того, как та стала
жить раздельно с мужем, Давидом Шотландским. Она очень любила своих
внуков, особенно же сблизилась со старшим — Эдуардом. Получив с годами
относительную свободу, Изабелла с принцем Эдуардом посетила ряд святых
мест. Королева-мать по-прежнему участвовала в жизни королевского двора и
принимала много посетителей. Дружеские отношения связывали её с дочерью
Роджера Мортимера Агнес Мортимер, графиней Пемброк, и внуком Мортимера,
также Роджером Мортимером, которому Эдуард III вернул титул графа
Марки. В 1348 году планировался визит Изабеллы во Францию для участия в
мирных переговорах, но, в конечном итоге, поездка не состоялась.
Известно, что Изабелла, следуя желанию папы, уговорила сына в 1354 году
освободить герцога Бретонского, удерживаемого им в качестве заложника.
В последний раз королева-мать появилась на официальном торжестве в апреле
1358 года на рыцарском турнире в Виндзоре, посвящённом празднованию дня
Святого Георгия. Изабелла была в платье из шёлка, расшитом серебром,
тремястами рубинами, жемчугом и золотыми шнурами в количестве одной
тысячи восьмисот.
В 1358 году Изабелла вступила в Третий орден святого Франциска, члены которого не связывали себя монашескими обетами,
но соблюдали ряд францисканских обрядов в своей жизни. Облачение
терциариев королева-мать носила под верхней одеждой. Последний год жизни
она посвятила благотворительности, помогая школярам Оксфорда, в
праздники раздавая милостыню ста пятидесяти нуждающимся, обеспечивая
тринадцати нищим ежедневное питание, ещё троим — стол три раза в неделю.
Изабелла умерла 22 августа 1358 года в замке Хартфорд. Она завещала часть своего
имущества, в том числе замок Ризинг, принцу Эдуарду, а некоторые личные
вещи своей дочери Джоан. Её тело было перевезено в Лондон и захоронено в
францисканской церкви в Ньюгейте. Пышная церемония состоялась 27
ноября, процессия прошла через весь Лондон, за гробом первым следовал
принц Уэльский — ближайший из родственников, присутствовавших на
похоронах. Заупокойную службу вёл архиепископ Кентерберийский Саймон
Айлип. Изабелла была похоронена в свадебной мантии и францисканском
платье. По просьбе королевы серебряная шкатулка, в которой хранилось
сердце Эдуарда II, была положена в её гроб. На могиле скульптором Агнес
Рэмси было сооружено мраморное надгробие с алебастровой статуей
королевы. Памятник пострадал во время Реформации, позднее лорд-мэр
Лондона вместе с несколькими другими статуями и надгробиями продал его, и
следы скульптурного портрета королевы затерялись. Во время Второй
мировой войны постройка на Ньюгейт-Сити была разрушена немецкой
авиацией, могила Изабеллы Французской не сохранилась...
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Суббота, 04.02.2017, 18:50 | Сообщение # 142 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Легенда
У короля Генриха II Плантагенета, правившего Англией в XII веке, была возлюбленная по имени Розамунда, происходившая из простой бедной семьи, но считавшаяся самой красивой женщиной в стране. За все свою жизнь только ее он любил по-настоящему. Генрих опасался козней своей коварной, жестокой и ревнивой жены королевы Алиеноры и приказал построить для Розамунды тайное убежище в Вудстоке, окружив его садом в виде непроходимого лабиринта, путь по которому знали только самые доверенные и преданные люди.
Однако Алиенора узнала о тайной связи своего супруга и потратила немало сил, чтобы выведать путь к центру лабиринта. Следуя за шелковой нитью, она нашла Розамунду и предложила возлюбленной короля выбор - смерть от кинжала или яда. Розамунда предпочла яд.
Розамунда была похоронена в Годстоу, на небольшом островке между двумя рукавами Исиса, в церковном приходе Вулверкот, близ Оксфорда. На ее надгробии выбита причудливая эпитафия по-латыни:
Hic jacet in tumba Rosa Mundi, non Rosamunda,
Non redolet, sed olet, redolere solet
Здесь покоится не Роза Целомудрия, а Роза Красоты,
Но аромат ее испарился и сменился смрадом тления.
С тех пор призрак красавицы грустно бродит по залам Вудстока, поджидая своего короля. Когда в XVII веке английский парламент решил описать имущество замка за долги, чиновники, прибывшие туда, были встречены крайне недружелюбно. По ночам дух Розамунды переворачивал их кровати, швырял в них камни, а однажды даже вылил на спящих бочку холодной воды.
Загубленная жизнь прекрасной женщины не могла не найти отклика у поэтов и художников, поэтому о ней не забыли.
Вторым прозвищем возлюбленной Генриха было Честная Розамунда.
Попробуем быть честными и мы.
История
Розамунда Клиффорд (до 1150 – около 1176) вошла в историю как «Прекрасная Розамунда» или «Честная Розамунда». Она была известна своей красотой и тем, что являлась любовницей Генриха II.
Ее родителями были лорд Уолтер де Клиффорд и его жена Маргарет Исабель де Тосни. Она была их младшей дочерью, и у ее семьи было влиятельное имя, титул и богатые владения.
Возможно, первая встреча Розамунды и короля произошла в замке Клиффорд в 1163 году во время одной из военных компаний в Уэллсе против Риса ап Грифида, а постоянная их связь началась приблизительно в 1166 году, когда королева Алиеонора была беременна своим последним ребенком, будущим королем Иоанном Безземельным. Рожать королева планировала в Вудстоке, поэтому исследователи находят более чем сомнительным отождествление замка с местом пребывания королевской любовницы.
С 1174 года Генрих, отправив некогда любимую жену в тюрьму за участие в восстании принцев, стал открыто демонстрировать свои отношения с Розмундой Клиффорд. Ни ему, ни любовнице больше не нужно было «опасаться» чьей-либо ревности. А Алиеноре предстояло провести в заключении долгих 16 лет.
Не известно, как и почему закончилась связь короля и его возлюбленной, но незадолго до своей смерти в 1176 году Розамунда удалилась в монастырь Годстоу, в котором и была захоронена рядом с алтарем. По приказу епископа Линкольна в 1191 году тело было извлечено и, по-видимому, перезахоронено в доме собрания каноников. В годы правления Генриха III и его антиклерикальной компании, могила была уничтожена.
Историки продолжают спорить о том, кто из незаконных детей Генриха II мог бы быть и ребенком Розамунды. Король всегда отличался любвеобильностью и имел многочисленных любовниц. К тому же королева Алиеонора была на 9 лет старше супруга и постоянно рожала.
Сейчас доказано, что не Розамунда являлась матерью Джефри, архиепископа Йоркского. Нет также никаких доказательств широкораспространенной вере в то, что она была матерью сына Генри Уильяма Лонгсворда, графа Сэлисбери.
История о том, что Алиенора отравила Розамунду Клиффорд, впервые появилась во Французской Хронике Лондона в XIV веке. История о лабиринте в Вудстоке, прозванным «Будуаром Розамунды», стала популярна в эпоху царствования Елизаветы I.
Считается, что лабиринт в Вудстокском замке действительно существовал, но его появление связано с именем жены Генриха III Элеоноры. В годы Гражданской войны замок был разрушен, а на его месте ныне красуется знаменитый дворец Бленхейм.
И все же их роман протекал в тайне почти 8 лет, то с 1174 года Генрих открыто появляется в обществе с Джоан Клиффорд. И все же счастье их союза было недолгим. Не проходит и 2 лет, как они расстаются, и Прекрасная Розамунда уходит в монастырь Годстоу, где вскоре умирает 6 июля 1176 года - ей было примерно 26 лет. Спустя 13 лет, в 1189 году, Генрих умер – в тот же самый день 6 июля, как и его прекрасная Розамунда...
Руины Вудстока
А я написала свою версию легенды про Розамунду и Генриха, Она есть в разделе Поэзия.
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Суббота, 30.11.2019, 17:26 | Сообщение # 143 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Боудикка
Боудикка (Боудика, кельт. Boudic©a, неточная римская передача Боадицея, лат. Boadicea, ум. 61 г.) — жена Прасутага, тигерна зависимого
от Рима бриттского племени иценов, проживавшего в районе современного
Норфолка на востоке Англии. После смерти мужа римские войска заняли её
земли, а император Нерон лишил её титула, что побудило её возглавить
антиримское восстание 61 года.
Описание этой женщины можно найти либо у Тацита, либо у Диона, хотя у обоих оно практически одинаковое.
Оба они отмечают, что Боудикка была королевских кровей, очень высокого
роста и «обладала умом гораздо большим, чем обычно женщины». У неё были
рыжие прямые волосы, ниспадающие ниже талии, резкий, громкий голос и
всепроникающий взгляд. Обычно она носила цветную тунику, массивное
шейное украшение из золота (возможно, шейную гривну, у кельтов
называющуюся «торквес»), а также плащ, заколотый брошью.
До последнего десятилетия XX века имя этой королевы чаще всего произносили
как «Боадицея». Это связано с тем, что под ним она фигурирует у Тацита
(Boadicea, Boudicea). У Кассия приведена греческая форма имени —
Βουδουικα, Βουνδουικα, или Βοδουικα.
Скорее всего, имя её происходит от кельтского слова bouda — победа. Слово
boudīko значило у кельтов «победоносный». Похожие имена существовали в
Лузитании — написание Boudica, в Бордо — Boudiga. В настоящее время
считается правильным произношение этого имени как Боудикка (по правилам
валлийского и ирландского языков).
Её муж, Прасутаг, был тигерном иценов, населявших земли в районе
современного Норфолка. Эти земли фактически не были подконтрольны Риму,
поскольку во время завоевания Британии императором Клавдием в 43 году
ицены вместе с десятью другими племенами(Прасутаг, вероятно, тогда уже
был тигерном) присоединились к его войскам в качестве союзников. В 47
году, во время попытки Публия Октория Скапулы разоружить их, они смогли
отстоять своё право на независимость. Прокуратор поручил Прасутагу, как
королю-клиенту, охрану близлежащих морских и речных путей, особенно,
устья рек. Прасутаг был старше своей жены и прожил долгую жизнь. Чтобы
сохранить свой род, он, наравне со своими двумя дочерьми, сделал
сонаследником престола римского императора.
Оставлять независимость союзным королевствам было нормальной римской практикой,
при условии, что королевство завещалось после смерти ныне здравствующего
союзного короля римскому императору. Таким образом, например, были
присоединены к империи провинции Вифиния и Галатия. Также, римские
законы позволяли наследование только по мужской линии. Поэтому все
попытки Прасутага сохранить на престоле свой род были тщетными. После
его смерти королевство было аннексировано. Земли были конфискованы, а
имущество описано. Имущество благородных жителей и рабов теперь было
одинаково. Согласно Тациту, Боудикку прилюдно выпороли, а её дочерей
изнасиловали. Также была изъята в счёт погашения долга казна Прасутага,
который был должен очень много денег Сенеке.
В 61 году, когда губернатор Гай Светоний Паулин возглавил кампанию на острове Англси
(римское название — Мона), который был убежищем для бриттских
бунтовщиков и цитаделью друидов, ицены, поддерживаемые многими своими
соседями, в том числе и триновантами, подняли восстание. Их вдохновил
пример Арминия, вождя германского племени херусков, в 9 году поднявшего
восстание против римлян и изгнавшего их из своих земель. Кассий пишет,
что перед началом восстания Боудикка гадала с помощью зайца,
отпускаемого от пол платья (это указывает на то, что Боудикка была ещё и
жрицей) и принесла жертвы Андрасте — богине победы, которой была
посвящена.
Первой целью восставших был Камулодун (совр. Колчестер), бывшая столица
триновантов. Город был осажден. Присланные прокуратором Катом Децинием
(впоследствии сменённым Гаем Юлием Альпином Классицианом) по просьбе
осажденных войска, в количестве двухсот ополченцев, были легко разбиты. В
течение двух дней город пал, и, по данным археологов, был методично
снесён. Квинт Петилий Цериалис, будущий губернатор Британии, а тогда
командующий девятым легионом, попытался отбить город, но был разгромлен и
вынужден бежать в Галлию.
Узнав о восстании, Гай Светоний поспешил на защиту провинции. Его целью было защитить заложенный
римлянами в 43 Лондиний (совр. Лондон). Однако, видя, что подготовиться к
осаде он не успеет и помня о поражении Петилия, он решил оставить
город, чтобы спасти остальное. Лондиниум был оставлен на милость
восставших, которые сожгли город дотла(на раскопках в слое того времени
были обнаружены оплавленные монеты, а сам слой был слоем пепла),
разграбили его и вырезали всех, кто не ушёл с римлянами.
Следующим разрушенным городом был Веруламий (совр. Сент-Олбанс). В трёх городах
было убито около семнадцати тысяч человек. Пленных не брали. Кассий
детально описывает события, говоря, что простых людей вешали, резали,
сжигали, сажали на кол, распинали на крестах, а благородных, особенно
женщин, убивали жестокими способами, принося их в жертву богине
Андрасте.
Также, судя по археологическим раскопкам, войсками Боудикки был разрушен город Каллева.
Подавление восстания
Светоний сгруппировал свои силы в Уэст-Мидлендс. С флангов позиции были окружены
лесом. Его силы насчитывали более 10 000 человек, среди которых были
четырнадцатый легион, вексилларии двадцатого легиона и множество
ополченцев. Однако войска Боудикки во много раз превосходили силы
Светония и насчитывали, по разным оценкам, от 80 000 до 230 000 человек.
Тацит пишет, что Боудикка управляла своими войсками с колесницы, обратившись
перед битвой к своим людям с речью, в которой просила считать себя не
благородной королевой, которая мстит за потерянное королевство, а
обычной женщиной, мстящей за отнятую свободу, за свое избитое плетьми
тело, за поруганное целомудрие дочерей. Боги были на их стороне, один
легион, решившийся противостоять им, они уже разбили, разобьют и другие.
Она, женщина, скорее готова была умереть, чем жить рабыней, и к тому же
призывала своих людей.
Однако римляне, более умелые в открытых сражениях, противопоставили числу умение. В начале сражения римляне
обрушили на бриттов, рвавшихся к их рядам, тысячи дротиков. Те римские
солдаты, которые избавились уже от дротиков, плотными фалангами
разбивали вторую волну бриттского наступления. После этого фаланги были
построены клиньями, которые с фронта ударили по бриттам. Не выдержав
натиска, бритты побежали, однако путь к отступлению был закрыт обозом с
их семьями. Там, у обозов, римляне настигли противника и устроили
беспощадную резню.
Тацит пишет, что увидев поражение, Боудикка приняла яд чёрного болиголова. Согласно Кассию, она заболела после
поражения и вскоре умерла. По обоим источниками, похороны её были
богатыми.
Вскоре после финальной битвы пришло подкрепление в виде легионов, переброшенных из Германии. Были применены жёсткие меры по
отношению к враждебно настроенным племенам и бриттов принудили к миру.
Последняя битва Боудикки
Последняя битва Боудикки — сражение, решившее исход восстания иценов под
предводительством Боудикки в 60 или 61 г. н. э. Место битвы не
установлено — вероятно, где-то между Лондинием и Вироконием (ныне
Роксетер в графстве Шропшир), на главной дороге Римской Британии.
Приукрашенное описание битвы (с речами действующих лиц, колесницами и
т.п.) дано Тацитом в «Анналах».
Предводитель римской армии Гай Светоний Паулин сгруппировал свои силы в Уэст-Мидлендсе. С флангов
позиции были окружены лесом. Его силы насчитывали более 10 000 человек,
среди которых были четырнадцатый легион, подразделения двадцатого
легиона и множество ополченцев. Однако войска Боудикки во много раз
превосходили силы Светония.
Тацит пишет, что Боудикка управляла своими войсками с колесницы, обратившись перед битвой к своим людям с
речью, в которой просила считать себя не царицей, которая мстит за
потерянное царство, а обычной женщиной, мстящей за своё избитое плетьми
тело, за поруганное целомудрие дочерей. С её слов, боги были на их
стороне, один легион, решившийся противостоять им, они уже разбили,
разобьют и другие.
Однако римляне, более умелые в открытых сражениях, противопоставили числу умение. В начале сражения римляне
обрушили на бриттов, рвавшихся к их рядам, тысячи дротиков. Те римские
солдаты, которые избавились уже от дротиков, плотными фалангами
разбивали вторую волну бриттского наступления. После этого фаланги были
построены клиньями, которые с фронта ударили по бриттам. Не выдержав
натиска, бритты побежали, однако путь к отступлению был закрыт обозом с
их семьями. Там, у обозов, римляне настигли противника и устроили
беспощадную резню.
Тацит пишет, что увидев поражение, Боудикка приняла яд чёрного болиголова. Согласно же Диону Кассию, она заболела
после поражения и вскоре умерла.
Интересные факты
В своих письмах Боудикка очень своеобразно отзывалась о Нероне:
"Благодарю тебя, Андарастаи взываю к тебе, как женщина к женщине; ибо
правлю я не носильщиками-египтянами, как Нитокрис, и не торгашами
ассирийцами, как Семирамида, и тем более не самими римлянами, как
некогда Мессалина, потом Агриппина, а теперь Нерон, который, хоть и
называется мужчиной, на деле женщина, что доказывает его пение, игра на
кифаре и украшательство себя.
… Поэтому пускай эта царица Домиция-Нерон больше не правит ни мною, ни вами, мужи; пускай эта девка
распевает и распоряжается римлянами, ибо они воистину достойны быть
рабами такой женщины, после того, как подчинялись ей так долго». (Уэльс:
Хроника Бриттов. Книга сказаний/стр.35-36.)."
Фигура Боудикки была окружена своеобразным романтическим культом при
английских королевах Елизавете и Виктории — не в последнюю очередь
потому, что её имя значит «победа» (как и имя Виктория). В викторианский
период появляются многочисленные скульптурные изображения
свободолюбивой предводительницы иценов. Парадокс в том, что образ
«туземной» воительницы, которая принесла себя в жертву борьбе с
величайшей империей своего времени, был переосмыслен как символ
Британской империи — крупнейшей империи в истории.
В популярной культуре
Композиция ирландской нью-эйдж певицы Энии Boadicea с альбома The Celts.
"Боудикка" ("Королева воинов") - британо-румынский художественный фильм 2003 года. В главной роли Алекс Кингстон.
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Среда, 06.05.2020, 17:32 | Сообщение # 144 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Великая любовь, послужившая причиной создания Тадж-Махала
Мумтаз-Махал (6 Апреля 1593 - 17 Июня 1631) в девичестве Арджуманад Бану Бегам, жена правителя империи Великих Моголов Шах-Джахана. Из истории прекрасно известно о том, что высокопоставленные представители сильного пола, которым религия позволяла и даже предписывала иметь целый ряд жен и наложниц, относились ко всем обитательницам их гаремов в целом одинаково и часто не оказывали никакого предпочтения какой-либо определенной женщине. Но случалось и так, что мужчина искренне влюблялся в одну из супруг, и эти чувства оказывали огромное влияние не только на его личную жизнь, но и на судьбы многих других людей, на политические события.
Территория Индии еще в 16 веке оказалась под властью монгольских завоевателей, и знаменитый полководец Шах-Джахан, которому довелось править этой страной в 17 столетии, приходился прямым потомком легендарному Чингисхану. В 1612 году его третьей женой стала Арджуманад, 19-летняя племянница супруги императора. Таким образом шансы Шах-Джахана на унаследование верховной власти в государстве значительно возросли, хотя он и был всего лишь третьим императорским сыном. После кончины правителя Джахангира этот человек во всеуслышание назвал себя императором и повелел именовать его Шах-Джаханом.
По традиции у Шах-Джахана, как и у любого индийского властителя, имелся многочисленный гарем. Но он однозначно любил лишь Арджуманад, которую еще его отец прозвал Мумтаз Махал, то есть «дворцовым украшением». Шах никогда не расставался с горячо любимой женой, более того, он видел в ней не просто прекрасную, дарящую счастье и наслаждение женщину, но и человека, с которым он советовался по различным вопросам и к которому испытывал безграничное доверие. Мумтаз Махал успела подарить супругу 13 детей, и один из них, носящий имя Аурангзеб, в дальнейшем оказался великим и прославленным властителем Индии. Однако она не смогла пережить 14 родов и скончалась во возрасте 38 лет. Перед уходом из жизни женщина попросила супруга возвести в ее память настоящий мавзолей и более никогда не вступать в брак.
Шах-Джахан едва не убил себя добровольно, потеряв Мумтаз-Махал, но сумел справиться с горем, направив все мысли, время и силы на строительство мавзолея, который отразил бы не только необыкновенную красоту его покойной жены, но и всю глубину его чувств по отношению к ней. Ради возведения необычного здания в Агру, являющуюся в ту пору индийской столицей, было созвано более 20 тысяч мастеров из всех концов страны. Мраморные стены строящегося мавзолея, названного Тадж-Махал, были инкрустированы разнообразными драгоценными камнями, а из-за пара, поднимающегося от земли в связи с постоянно высокой температурой воздуха, казалось, что дворец перемещается в воздухе и таким образом над всем окружающим словно летает душа жены Шах-Джахана. Правитель намеревался воздвигнуть и собственный мавзолей, который соединял бы с мавзолеем супруги Мост вздохов, однако реализовать эту идею императору уже не было суждено.
В те годы Индия уже серьезно пострадала из-за ряда войн и крайне дорогостоящего строительства Тадж-Махала, второй подобный проект не только народ, но и ближайшее окружение Шах-Джахана считали немыслимым. В дальнейшем сын правителя и покойной Мумтаз Махал Аурангзеб, отважный воин и отличающийся немалой жестокостью фанатичный мусульманин, захватил власть в стране, устранив братьев, и прекратил все строительные работы, тогда как Шах-Джахан в 1658 году оказался в заточении в своих покоях. До конца жизни постаревший и полуослепший император лишь пытался поймать с помощью зеркала отражение мавзолея, напоминающего ему о супруге, он ушел из жизни в 1666 году, достигнув возраста 74 лет. Сын без всяких почестей и пышности перенес его прах в Тадж-Махал. Что касается Аурангзеба, то ему действительно удалось создать сильную, внушающую страх соседям державу, по его распоряжению с лица земли стирались целые города, но после его смерти в весьма преклонных годах междоусобные конфликты его потомков привели к полному распаду государства.
Сегодня никто не вспоминает имени жестокого тирана Аурангзеба. Но имя его матери, неразрывно связанное со столь прекрасным творением архитектуры, как Тадж-Махал, и сейчас по-настоящему дорого всем, кто ценит красоту и искусство. Красивая и печальная история любви Шах-Джахана и Мумтаз Махал, выраженная в удивительном мавзолее, воздвигнутом могущественным властителем в память любимой, на протяжении столетий вызывает у людей самые сильные эмоции, заставляя восхищаться и размышлять о том, что же пережил индийский император, потеряв самого близкого и дорогого для него человека.
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Среда, 06.05.2020, 17:58 | Сообщение # 145 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Легенда о Шах-Джахане и его возлюбленной Мумтаз.
... Слезам, оплакивающим любовь,
ты пожелал придать вечную жизнь...
ты... поймал время в сеть красоты,
и бесформенную смерть увенчал
бессмертием формы.
Тайну, которую ты в ночной тиши
Поведал на ушко любимой,
Хранит теперь камень
В вечном молчании своем.
... мрамор все еще шепчет звездам:
“Я помню”. Рабиндранат Тагор
«Наконец настал долгожданный день. Великолепная кавалькада направлялась к Тадж-Махалу.
Впереди скакал всадник на белом коне. Юношеская осанка, уверенная посадка... Никто не дал бы шестидесяти лет повелителю. И если спрашивали Шах-Джехана, как удается ему сохранять молодость, ответ был одним – ни часу праздного безделья.
Тадж-Махал был чудесен в любое время. На рассвете его купола и минареты окрашивались в теплые розовые тона, днем он представал во всем своем блеске, лунными ночами он казался вознесенным над земною тьмой сияющим сказочным замком, в котором обитали феи, прислуживающие прекрасной принцессе. Но сейчас наступал вечер, и краски были слегка приглушены.
Кавалькада приблизилась к массивным трехъярусным воротам, и Шах-Джехан, повернувшись к свите, поднял руку в запрещающем жесте. Последний служитель покинул сад и, обойдя спешившихся придворных, присел на корень баньяна, вместе с охраной настраиваясь на долгое ожидание. Шах в одиночестве въехал под резную арку. Ворота за ним закрылись. Пустынные дорожки, легкая дымка, тишина... Высокий забор отделял его от подданных. Только Он и ОНА. Он – пока еще в этом мире. Она – в ином.
Шах-Джехан вошел в предусмотрительно оставленные открытыми двери филигранной работы и словно заново увидел величавый зал глазами Арджуманд. Он обещал ей, умирающей, воздвигнуть памятник, достойный их любви, и сделал это.
Медленно, волнуясь, как перед свиданием с любимой после долгого похода, он спускался по ступеням в нижний зал. Окон здесь не было. Слабый свет лился через входной проем. Шах зажег свечи. Пламя полыхнуло искрами в бесценном бриллианте “Кох-и-Нур” изголовья гробницы, многократно отразилось от зеркального сводчатого потолка, и поверхность саркофага словно оделась светло-розовой шелковой тканью, вышитой тончайшими узорами.
Он погладил мрамор, показавшийся живым – местами теплее, местами чуть прохладнее, опустился на колени и закрыл глаза. Мысли, чаяния, образы ушедшего и неосуществленные мечты нахлынули осенним половодьем...
Милая моя, чем старше я становлюсь, тем чаще являются мне образы давно ушедшего детства. Ты помнишь, как я обнял тебя впервые?
Тетушка Мехр-ун-Нисса пригласила нас с сестренкой в ваш дворец Арам-Бага. Ты играла с Гюли в куклы посреди беседки, увитой розами. Няня шла к вам от дома с блюдом фруктов. А я сидел неподалеку, глядя на безмятежно плывущие облака и пытаясь заучить 21-ю суру Корана: “... Но многие из этих не знают истины и потому удаляются”. Вдруг раздался истошный вопль Гюли: Арслан, лохматый рыжий пес садовника, сорвавшийся с цепи, мчался к беседке. Бог мой, ты не звала на помощь, ты встала между грозным псом и сестренкой, раскинув руки, защищая ее. Я уже был рядом, отгоняя негодника, да и не был тот злым, просто обрадовался свободе, а, заметив переполох, поспешил убраться восвояси.И только тут ты расплакалась, уткнувшись носом в мое плечо. Я гладил то тебя, то Гюли, говоря, что все позади. А твоя няня все еще бежала к нам, и брошенные ею абрикосы солнечными шариками катились по лужайке.
Ты всегда защищала кого-нибудь. Семь лет после свадьбы мы скитались по свету, преследуемые Джехангиром, сталкиваясь в жестоких схватках с родичами. Но когда, наконец, трон стал нашим, ты будто забыла все зло, творимое ими, и умоляла меня отменить приказ об умерщвлении всех моих братьев с племянниками.
Родная моя, ты не жаловалась на трудности долгих переходов. Ухаживая за детьми, изнемогая от усталости, всегда находила и для меня теплое слово поддержки. Мой друг, моя помощница... Тебя называли “белолицей персиянкой” и “бриллиантом в короне”. Твою красоту, ничуть не льстя, воспевали поэты всех стран. Но что было бы в ней без мудрости? И лишь тебе я мог доверить главную печать. Лишь в твоих советах видел искреннее желание блага мне и государству. Меня достигали беззлобные ухмылки, когда важная церемония или встреча с чужеземным принцем переносилась только потому, что ты не могла присутствовать на ней.
И мнение твое не принято было оспаривать. Ты видела все сразу, а они понимали позже, и я преклонялся перед твоей прозорливостью. Во время бесед с послами я и сейчас, случается, замираю, прислушиваюсь, пытаясь уловить твой тихий голос. Что ответила бы ты, мой главный и бескорыстный советник, моя святыня?
Возлегаю на “Павлиньем троне”, давая аудиенцию, а рука тянется погладить прекрасных птиц с изумрудными глазами на его колоннах, которых касались твои нежные пальцы. Снова смотрю на стену “Диван-и-хаса” под драгоценным серебряным потолком, украшенную резьбой и инкрустациями – с персидским изречением:
“И коли есть блаженство рая на земле,
то здесь оно, а более – нигде”.
Но роскошь дворцов и все богатства мира я хотел лишь положить к твоим ногам. И придя в города, сложенные из песчаника, оставлял их мраморными – во имя твое. Когда ты видела что-то прекрасное, оно умножалось от восхищения в глазах твоих.
Меня называют великим зодчим, я могу выразить мысли в формах и линиях, но когда мне хотелось сказать о своей любви к тебе, я не находил слов, чтобы передать всю силу ее и нежность.
Со свадебных дней я понял, что нет и не будет у меня никого роднее тебя. Может, это общая наша персидская кровь, восходящая к деду Гьяс-Бегу? Не знаю. И не знаю, что в тебе любил больше – глаза, длинные и таящие загадку, или уста твои – верхняя губка чуть полнее нижней, и оттого ты, если была усталой или грустной, становилась похожей на обиженного ребенка, и хотелось прижать тебя к сердцу и сделать все, даже невозможное, только бы вернулась радостная улыбка, только бы снова появились веселые ямочки в уголках губ. Твои ласковые руки... Тонкие и прохладные пальцы ложились на мой лихорадочный лоб – и уходили болезни, и мысли становились яснее. Твое сладостное тело – два десятилетия оно дарило мне несказанное блаженство, отдавая себя без остатка мне и детям. Твое бедное тело, такое теплое и нежное, девять раз корчилось в родовых муках, и боль разрывала чрево. Все ли дети достойны твоих страданий?
Ты гордилась бы нашей дочерью. Я и Джаханара – ты поручила нас друг другу на смертном одре. И я всегда чувствовал заботу нашей девочки. Но, странно, только дочь унаследовала мою страсть к зодчеству. Ее влекли чертежи мастеров, и я доверил ей возведение собора Джама-Масджида. И теперь это любимая мечеть жителей Агры. Дара Шукох – я всегда питал к нему слабость и позволял заниматься философией в ущерб обретению боевого опыта. Он и сейчас возле меня. Я отдыхаю душой, беседуя с ним, впитавшим учения суфиев. Другие... Шуджа – убежденный шиит, а Аурангзеб шиитов ненавидит. Аурангзеб – главная моя боль. Родная моя, если бы ты дольше оставалась с нами, тебе удалось бы смягчить его жестокий нрав и властолюбие, наделить его гибкостью ума и уважением к старшим. Как нам не хватает твоей мягкой мудрости!
Время утекает с водами Джамны. На девятнадцатом году ты стала моею, восемнадцать лет счастье подарила ты мне, и еще столько же понадобилось для возведения Тадж-Махала. Если бы знать, сколько еще мне отпущено судьбой для пребывания в мире бренном... Я бы возвел свою усыпальницу. Так и вижу ее: черный мраморный дворец – зеркальное подобие твоего, белого – возносится на противоположном берегу. Осенью вода подступает к самым ступеням, и над нею легкой дугой двуцветный мост соединяет дворцы, словно супружеские покои... Кружевной мост, в плетении которого черные нити мои, а белые – твои.
Ты помнишь, как впервые в порыве уничтожающей страсти я назвал тебя нежным именем – Лаъла? Лаъла – алая капля рубина, пламенные уста, кровиночка моя. Я не тороплю время, но иногда душа моя рвется в стремлении соединиться с тобой...
Шах Джахан поднялся с колен. Две свечи из трех догорели. Он с подсвечником в руках ступил в верхний зал. Откуда-то дунул ветерок, коснулся истаявшей свечи. Пламя дрогнуло и погасло.Он словно ощутил рядом дыхание любимой.
- Лаъла, – тихо проговорил шах. Чей-то шепот стал ему ответом.
- Лаъла! – громко воскликнул он тогда и, потрясенный, долго слушал, как откликнулся храм.
...Многократное эхо под куполом все пело и пело песню вечной любви»...
Рабиндранат Тагор называл Тадж-Магал «слезинкой на лице вечности», а Редьярд Киплинг – «самой чистой из вещей». Шах-Джахан построил его в память о своей второй жене Мумтаз, умершей при рождении их четырнадцатого ребенка. Тадж-Магал (”Корона, вершина”), первоначально названный Шах-Джеханом “Тадж-Бибика-Рауза” (”Усыпальница царицы сердца”).
Эти события происходили в Индии в шестнадсатом столетии. Шах – Джахан был императором Империи Моголов. А его супруга Мумтаз – Махал была дочерью министра. Она родилась 15 апреля 1592 года и была лишь на год младше Шаха Джахана. По легенде они познакомелись на рынке. В тот момент Мумтаз Махал продавала на рынке деревянные украшения, а Шах – Джахан ходил по рынку. Когда он увидел девушку, она сразу ему настолько понравилась, что он захотел взять её в жены. Ихняя помовка состоялась, когда Шах – Джахану было 16 лет, а Мумтаз – Махал 15. Официальная свадьба проведена через пять лет – 10 мая 1612 года. Он был еще наследным принцем. Он взошел на трон 14 февраля 1628 года и стал пятым императором династии Бабура, а его жена стала называться Мумтадж Магал Бегим, т.е. царица Мумтадж Магал. Хотя у Шаха Джахана были и другие жены и дети от них, но видно они не принимались в расчет, т.к. нигде в официальных документах о них нет сведений. Она была счастлива в любви и браке, она страстно любила своего мужа и жила только им...
Но жизнь ее была коротка.
Тадж биби, как звали ее придворные родила ему 14 детей, из которых выжили лишь восемь: четверо сыновей и четверо дочерей. Самым старшим из них был Аурангзеб. 17 июня 1631 года она умирает в возрасте 39 лет.
«Падишах не выдержал, разрыдался, упал на колени перед ней в присутствии потрясенных придворных. Она вытерла ему шалью слезы, пытаясь утешить его. Оба рыдали обнявшись.
Придворный поэт писал: «Описать их горе у человека не хватит сил”. Шах Джахан обещал исполнить все, что она пожелает. Она просила его больше не жениться и не заводить больше детей, чтобы у ее сыновей не было соперников в претензиях на трон. «Во – вторых, – говорила она,- прошлой ночью во сне я видела красивый дворец, подобно которому, наверное, нет ничего во всем мире. Постройте в память обо мне такой дворец и похороните в нем мои останки. Он должен быть уникальным, исключительно красивым и совершенным». «Но как мне узнать, каким он должен быть?» – спросил он. «Вам принесут его проект», – сказала она ему. В этот момент раздался пронзительный детский крик. Родилась последняя дочь Дахра-ара бегим, и в тот же миг Мумтадж Магал не стало. «Аллах Акбар»,- прошептала она последние слова. «Аллах Акбар», – ответил Шах Джахан.
Ее любовь была взаимной. Она стала для него смыслом жизни, объектом неутолимой и непреодолимой любви. Ее похоронили в одном из садов на окраине Агры и в течение шести месяцев ее тело находилось там.
Это время Шах Джахан, божья тень на земле, изучал проекты дворца, который он обещал построить для Мумтадж Магал. Но все представленные варианты были им отвергнуты.
Однажды ночью к нему во дворец проник незаметно для стражи дервиш и дал ему несколько листов самаркандской бумаги, с чертежами и планами. “Саиб баба, – сказал он, – вот дворец, о котором вам говорила Сахиб биби перед смертью”. Шах Джахан рассматривал их, дервиш исчез также незаметно, как и появился. Проект ему понравился, и он дал приказ немедленно начать подготовительные работы.
Весь проект, планировка, конструкции сооружений все было основано на тщательных математических расчетах. Десятки математиков должны были обосновывать каждый шаг строительных работ. Он распахнулся на площади 100 гектаров, и все сооружения связаны между собой единой логической системой и правильных математических и геометрических увязок. Венециансие архитекторы, посещавшие Тадж Магал в XVIII веке писали, что сам Архимед Сиракузийский не мог бы найти более правильного решения планировки комплекса.
Английские ученые, исследования Тадж Магал в 1815 году пришли к выводу о безупречности математических расчетов при строительстве сооружений и высокого качества работ. Они высказали мнение, что дворец будет стоять вечно, т.к. построен ” в полном соответствии с природными и общественными требованиями”.
Почти триста пятьдесят лет стоит этот мавзолей, не потеряв своей первозданной красоты. Время благоговейно сохранило его, стихийные бедствия пощадили его, а воины во время войн становились стражами всего комплекса, стремясь не допустить ему ущерба.
Внутренние стены мавзолея и сами саркофаги инкрустированы драгоценными камнями. Инкрустация представляет цветы и суры из Корана.
Приводятся 644 айята Корана из 24 сур. Сюда ушло 74 камня сапфира, 144 рубина, 625 алмаза, 50 связок жемчуга и 97 топаза. С Цейлона везли ляпис-лазурь, с гор золото в слитках, из Йемена корнелин, фирузу с Тибета, коралл с побережья Индийского океана, аджубу (камень-чудо) из Сурата, хризолит с берегов Нила, оникс из Южной Индии, красный камень отовсюду.
Здесь царит вечная весна. Все цветет круглый год. Не успевает отцвести одни растения, как начинают цвести другие. Вся внутренняя площадь обсажена красивейшими декоративными деревьями, доставленные со всех уголков Индии. Искусственные ирригационные сооружения наполняют его водоемы кристально чистой родниковой водой, доставляемых из родников. В течение всех этих сотен лет день и ночь 85 фонтанов работали не останавливаясь ни на минуту .
Строительство Тадж Магал продолжалось 16 лет. Ежегодно работало до 40 тысяч рабочих. Но постоянных строителей было всего 25 тысяч, которые осуществляли самые ответственные работы. После строительства Тадж Магал Шах Джахан серьезно заболел. Однажды ему стало настолько плохо, что придворные разнесли слух о его смерти.
Оба старших сына . Даро и Аурангзаб, оба дети от Мумтаз Магал, рванулись к власти. Война за корону длилась пять лет. Вся несметная казна делийских императоров хранилась в Агре. Агра с Тадж Магалом были главными призами победителю в этой самой схватке двух родных братьев. Даро был слаб, да и умом не удался. Шах Джахан стал на его сторону, рассчитывая, что в случае его победы, он будет продолжать царствовать, а Даро будет игрушкой в его руках. Он отдал ему всю казну и армию. Это было ошибкой. В войне Аурангзаб одержал победу. Даро был казнен, а отец-император оказался в его руках пленником, поддержавшим его врага. Его закрыли в его покоях, а все необходимое приносила ему прислуга.
Жизнь медленно, но верно угасала в нем. Отстраненный от власти, он просил сына, нового властителя Индии, дать ему возможность видеть Тадж Магал. Аурангзаб исполнил его просьбу и велел соорудить на берегу Джамны, прямо против Тадж Магал, крепость и в одном из помещений поместить отца с окнами, выходящими на мавзолей. Слуг ему не полагалось. При нем неотступно, вплоть до его кончины, была его последняя дочь Дахра-ара бегим, родившаяся одновременно со смертью своей матери Мумтадж Магал 17 июня 1631 года, свидетельница его императорской мощи и спутница его бессильной и унылой старости. Шах Джахан скончался 22 января 1666 года, проведя семь лет своей жизни в заточении, с утра до вечера наблюдая за своим чудом Тадж Магал. По повелению Аурангзаба его тело похоронено рядом с Мумтадж Магал.
Теперь они стали навечно вместе.
Источник https://www.liveinternet.ru/users/5486765/post427856724/
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Воскресенье, 25.07.2021, 15:13 | Сообщение # 146 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| V век. Западная Европа
У одного из франкских королей по имени Гуго было двое детей – дочь Амальберга от супруги и сын Теодорих от рабыни-наложницы.
Амальбергу Гуго выдал замуж за короля тюрингов Ирминфрида.
Несколько лет спустя после отъезда дочери в Тюрингию, Гуго скончался и на трон взошел Теодорих.
Первым делом Теодорих решил подтвердить союз франков с тюрингами и отправил посла к Ирминфриду с сообщением о своем восхождении на трон у франков и с предложением дружбы и союза. Когда об этом узнала Амальберга, то возмутилась: как это так – она единственная законная дочь покойного и, следовательно, трон франков принадлежит по праву ей, а не какому-то отпрыску презренной рабыни.
Амальберга вызвала к себе Иринга, одного из друзей короля, и убедила последнего повлиять на Ирминфрида, чтобы тот изгнал посла Теодориха, а воцарение последнего признал бы незаконным.
Ирингу удалось это. Посла изгнали, попрекнув его повелителя происхождением от рабыни.
Оскорбленный Теодорих собрал армию и выступил на тюрингов.
Ирминфрид также собрал армию.
В местности Ронненберг, недалеко от более позднего Ганновера произошла трехдневная битва, в которой Ирминфрид потерпел поражение. С остатками своих войск король тюрингов заперся в крепости города Скитинг, расположенном на реке Унструт, левом притоке р. Сала (Заале),
Началась осада. А так как франки понесли в сражении большие потери, в их лагере начался спор: продолжать войну или мириться и возвращаться к себе.
Победило мнение обратиться за помощью к саксам, которые ненавидели тюрингов лютой ненавистью. И обещать им, в случае победы, Тюрингию.
Так и поступили.
Вскоре отборное девятитысячное войско саксов явилось под Скитинг.
Объединенные силы франков и саксов первым же штурмом захватили город Скитинг и подожгли его. Когда их армия вышла к восточным воротам крепости Скитинга, Ирминфрид вывел свою армию.
Рукопашная была жесточайшей. Обе стороны понесли огромные потери. Саксы, к примеру, потеряли шесть тысяч воинов из девяти. Но снять осаду Ирминфриду не удалось.
Тогда король тюрингов направил Иринга к Теодориху договариваться о мире.
Было решено заключить мир тюрингов с франками, а саксов выдворить совместными усилиями.
Так, наверное, и случилось бы, но…
Один знатный тюринг из окружения короля, пользуясь перемирием, отправился охотиться с соколом. Сокол попал к одному из саксов. Тюринг предложил вернуть ему сокола. Сакс отказался. Они поспорили, и закончилось все тем, что тюринг в обмен на своего сокола выдал саксу секрет соглашения между Теодорихом и Ирминфридом.
Сокола ему вернули. А ночью, пользуясь тем, что тюринги спустя рукава, из расчета на перемирие, охраняют Скитинг, саксы ворвались в город и крепость и устроили там резню. Они перебили всех взрослых мужчин (интересно, этот дурак с соколом был среди убитых? Жаль, источник этого не сообщает) и большинство женщин. Детей захватили в рабство.
Спастись удалось лишь королю тюрингов и членам его семьи. Они сумели сбежать с небольшой охраной.
После этого Теодорих вызвал к себе Иринга, который в ночь захвата Скитинга оказался в лагере франков и предложил ему найти Ирминфрида, привести его в лагерь франков, и здесь убить. За это Ирингу были обещаны большие богатства и высокий пост в стране франков.
Иринг согласился и уехал на поиски своего короля. Ему удалось найти Ирминфрида и убедить его прибыть на личные переговоры с Теодорихом.
Ирминфрид прибыл в лагерь франков и был убит Ирингом, когда преклонил колено перед Теодорихом, как перед победителем в войне.
Когда Иринг сделал свое дело, Теодорих предложил последнему немедленно покинуть лагерь франков, так как убив своего короля, он теперь ненавистен всем и ничего, кроме презрения, не заслуживает.
Иринг в ответ зарубил Теодориха, вырвался с боем из лагеря франков и исчез.
Ошеломленные франки отбыли домой, а саксы заняли большую часть земель тюрингов и поселились на них.
Источник не сообщает о дальнейшей судьбе Амальберги, по чьей вине произошли все эти события....
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Воскресенье, 25.07.2021, 15:24 | Сообщение # 147 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Башмачок на счастье
По прихоти княжны башмачок отправился в пруд. Молодые люди, смеясь и расталкивая друг друга, бросились доставать его. Был среди них и молодой богач князь Вяземский. Никто не мог подумать в тот жаркий июльский день 1811 года, что это пустячное дело закончится свадьбой.
Вера родилась в 1790-м, и в тот момент ей шел двадцать первый год. Небеса одарили её острым умом и замечательной памятью, способностями к языкам и музыке, но совершенно не позаботились о внешности. Мать, красавица Прасковья Юрьевна, вздыхала: Верушке не достались ни её чудные густые волосы, ни огромные выразительные глаза.
«Небольшой рост, маленький нос, огненный взгляд… грациозная непринужденность движений долго молодили её. Смелое обхождение в ней казалось... остатком детской резвости», - писал о княжне её современник Филипп Вигель.
Мать овдовела в 1794-м: её супруг, генерал-майор Гагарин, был убит в Варшаве. Никто не ожидал от прелестной Прасковьи, что она станет долго скорбеть. А она носила в маленьких серьгах-бочонках землю, на которой упокоился её муж. И лишь в 1805-м уступила настойчивым просьбам полковника Кологривова. Она пошла за него замуж и казалась вполне счастливой. Вокруг удивлялись: шестеро детей не смутили бравого кавалергарда.
С Верой не было проблем. Она вела себя совсем не так, как Прасковья в юности (та однажды ответила знаменитому Потёмкину звонкой пощёчиной). Общество молодежи, которое нередко собиралось в доме Кологривовых, не провозглашало Веру своей царицей, но в этом милом кругу княжна неизменно привлекала внимание своими интересными замечаниями. Её ценили за разум, а не за блеск.
Но однажды, дурачась жарким днем, молодые аристократы, затеяли игру возле пруда. Вере пришло в голову зашвырнуть башмачок в самую середину. Прозвучал призыв: «Кто первый найдет?», и молодые люди с хохотом кинулись освежиться. Князь Петр Вяземский нырнул тоже. Наглотался воды, был едва жив, но вышел победителем.
И тут бы, казалось, всё должно было закончиться, но... девятнадцатилетнему князю стало нехорошо. Перепугавшись, отчим Веры приказал немедленно перенести Вяземского в одну из гостевых комнат своего дома. Вызвал лекаря. Пётр лишился чувств, и было объявлено, что отправляться к себе домой князь попросту не может.
Впрочем, семье Вяземского сообщили, что всё в порядке. Что находится Петр Андреевич под неусыпным наблюдением лучшего специалиста. И в скором времени обязательно пойдет на поправку. Княжна Вера, укоряя себя за легкомыслие, старалась угодить князю больше всех. И вот как раз это рвение ей поставили в вину: Вяземский лежит у Кологривова, не выходит никуда, а там юная дева… Нет ли чего между ними?
Услышал об этом и сам Кологривов. Однажды, когда князь почти оправился, явился к нему в комнату и начал разговор. Что, дескать, доброе имя Веры Фёдоровны оказалось упомянуто в неприятных сплетнях. И что положить этому конец просто необходимо. И сделать это, логичнее всего, объявив помолвку. В конце концов, что такого? Две княжеские фамилии, замечательные люди. А Вера - и с приданым, и с умом. Выслушав хозяина дома, Пётр задумался.
Положение было щекотливым, и Вера – в целом – нравилась ему. Поэтому, посоветовавшись со своей семьей, Вяземский отправился свататься. Конечно, его приняли радушно! Свадьбу не откладывали, и сыграли 18 октября того же года. Правда, жених венчался, сидя в кресле. Произошедшее в пруду сказалось на нём куда сильнее, чем рассчитывали поначалу.
Башмачок, брошенный на счастье, Вера, к сожалению, не сохранила. Но эту историю впоследствии рассказывала своим друзьям и знакомым. А дальше о ней узнали, благодаря историку Петру Бартеневу.
Несмотря на разные житейские бури, Вера была счастлива с князем Вяземским, и подарила ему восьмерых детей. Много лет дружила с Пушкиным, вела с ним переписку, и была одной из первых, кто узнал о его вызове Геккерну.
"Прекрасная, добрейшая княгиня Вера! - писал ей Пушкин. - Душа прелестная и великодушная!... Вашей нежной дружбы было бы достаточно для всякой души менее эгоистичной, чем моя..."
Вера переживала смерть Пушкина, как личную утрату. Но впереди у неё было множество и других тревог - почти всех детей Вере пришлось пережить.
С 1860-х княгиня Вяземская почти постоянно жила за границей. Её называли «львицей Бадена», и на немецкой земле она встретила свой последний день жизни. Тому, кто нашёл на счастье башмачок, она закрыла глаза за 8 лет до этого.
Вера Фёдоровна родила восьмерых детей, но большинство из них умерли в очень раннем возрасте, родителей пережил лишь сын Павел.Андрей Петрович (1812—1814)Мария Петровна (1813—1849), с 1836 года была первой женой П.А.Валуева (1815—1890), впоследствии графа и министра внутренних дел; умерла от холеры. По воспоминаниям князя А.М.Мещерского «она была замечательно миловидна, свежа, стройна и умственно развита, её портил только курносый носик, полученный ею по наследству от отца. Вследствие этого недостатка, в свете, где она считалась в числе львиц, её прозвали миловидной дурнушкой... Я не менее других её поклонников находился под влиянием её оригинальной красоты и чарующих голубых глаз». По свидетельству А.О.Смирновой, П.А.Валуев «имел церемоний мейстерские приемы, жил игрой, потому что ни жена, ни он не имели состояния».Дмитрий Петрович (1814—1817)Прасковья Петровна (21.02.1817—11.03.1835), умерла от чахотки, была похоронена на Римском некатолическом кладбище. Пушкин писал жене в конце июля 1834 года: «Княгиня едит в чужие края, дочь её больна не на шутку: бояться чахотки. Дай Бог, чтоб юг ей помог. Сегодня видел во сне, что она умерла, и проснулся в ужасе». Гоголь во время пребывания в Риме бывал на могиле княжны Вяземской и трогательно писал об этом её отцу. Волконская З. А. посвятила князю Вяземскому стихотворение на смерть его дочери.Николай Петрович (30.04.1818—09.01.1825)Павел Петрович (1820—1888), камергер, сенатор, историк и литератор; с 1848 года был женат на вдове Марии Аркадьевне Бек, урождённой Столыпиной (1819—1889).Надежда Петровна (1822—1840), умерла от туберкулёза в Баден-Бадене. Пётр Петрович (28.03.1823—18.04.1826)
Источник - Интернет-порталы
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Четверг, 05.08.2021, 16:42 | Сообщение # 148 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Маргарита: украденная невеста обрела счастье со своим похитителем
Дорога к королевскому двору была долгой и невыносимой. Маргарита вся извелась от волнения: через несколько дней она познакомится со своим мужем, самим королем Филиппом Августом! Она могла только надеяться, что, вопреки всем слухам, он окажется человеком хорошим, и с ним она забудет о некоторых... юношеских привязанностях, недостойных будущей королевы. Экипаж мерно трясся на ухабистой дороге и вдруг встал. Послышались крики, звуки ударов. На них напали разбойники! Маргарита прижалась к служанке-нянечке, закрыла глаза руками. Дверь экипажа растворилась и сквозь неплотно сжатые пальцы девушка увидела...его. "Не бойся, - сказал он, - это я, Томас, твой будущий муж".Маргарита Женевская родилась примерно в 1180 году в семье Вилльгельма (Гийома) I Женевского и Беатрисы Фосиньи. Отец искал для дочери наиболее выгодную партию и не мог найти себя от радости, когда к ним с визитом пожаловали сваты от самого короля Франции Филиппа II Августа. Счастье его было так велико, что он не желал прислушиваться к пересудам, ходившим в народе о короле...Какая, в сущности, разница, как он обходился со своими предыдущими женами: его прелестная доченька Маргарита юна, красива, скромна и прекрасно воспитана - ее Филипп II просто не сможет не полюбить!А между тем, хорошенько подумать над этим предложением все же стоило, ведь король мало того, что был на 16 лет старше Маргариты, которой едва исполнилось 15 лет, ещё и очевидно имел нездоровые требования к своим избранницам, а самое главное - уже был безнадежно женат. Последний пункт сам король, правда, признавать отказывался.Король Франции, Филипп II Август, Источник: Яндекс картинкиПоговаривали, что, сочетавшись браком со своей первой женой - Изабеллой де Эно, - король не смог исполнить супружеский долг, как он сам заявил, из-за насланного темного колдовства. И объявив бедную девушку "порченой", изгнал ее вон из дворца. Тогда Филиппа все же смогли примирить с супругой, и решить деликатную проблему, очевидно, тоже удалось, так как через некоторое время Изабелла родила мужу наследника. Супруги прожили вместе целых 10 лет, пока Изабелла не скончалась родами.Со следующей избранницей, Ингеборгой Датской, ситуация повторилась. После первой брачной ночи король заявил, что жена-то досталась бракованная, а потому и брак нужно отменить. Доводы, представленные им Папе Римскому были очень весомы: во-первых, брак был не консуммирован (что, правда, отрицала Ингеборга), во-вторых, между ним и супругой слишком близкое кровное родство (что отрицало генеалогическое древо), в третьих, Ингеборга была родственницей его первой жены Изабеллы (а этот довод уже шел вразрез со здравым смыслом).Неудивительно, что Папа не был впечатлен, и признавать недействительным этот брак не желал. Но Филиппу II было все равно: негодующую Ингеборгу он упек в монастырь, а сам стал подыскивать новую супругу, которой и суждено было стать Маргарите Савойской. Девушка должна была в скором времени прибыть ко двору будущего мужа, но в дело вмешалось третье лицо, заинтересованное в благополучии прекрасной дамы. Этим человеком был 17-летний Томас I Савойский.До сих пор неизвестно, были ли Томас и Маргарита связаны до ее помолвки с королем, или же граф, очарованный красотой юной девицы, поддался чувствам и решил, что может забрать ее себе, уберегая от позорной участи жены двоеженца. Историки также не сходятся во мнениях о способе похищения прекрасной дамы: некоторые утверждают, что Томас со своими верными людьми устроил налет на экипаж, в котором везли Маргариту, другие же придерживаются мнения, что граф Савойский изначально входил в свиту, сопровождающую невесту к королевскому двору. Третьи же и вовсе уверены, что Маргарита была осведомлена о готовящимся похищении и принимала в нем деятельное участие. Как бы то ни было, план графа Савойского удался: Маргарита была в его объятиях, и в его родовом замке они обвенчались.Отец Маргариты, Вильгельм, пришел в ужас от того, что не смог оправдать надежд своего государя. Через несколько недель после похищения (или же всё-таки побега) его дочери граф скончался от нервных переживаний.Король же, не дождавшись Маргариты, женился на Агнессе Миранской, у которой не было своего решительного возлюбленного. Брак этот не был признан церковью. А позже Филипп II по политическим соображениям вернулся к своей "законной" жене Ингеборге, так что участь Агнессу ждала явно незавидная. Только после ее ранней смерти ее дети от короля были признаны Папой.
Томас с Маргаритой, как это бывает в настоящих сказках, на которые так похожа эта история, всю жизнь прожили в счастливом браке. По крайней мере, по заметкам современников. Томас супругу обожал, и Маргарита отвечала взаимностью. В браке появились на свет 18 детей, 15 дожили до взрослого возраста.
Источник
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Четверг, 19.08.2021, 17:55 | Сообщение # 149 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| ЕЛИЗАВЕТА ЯРОСЛАВНА — КИЕВСКАЯ КНЯЖНА ОЛИСАВА, КОРОЛЕВА НОРВЕЖСКАЯ И (ВОЗМОЖНО) ДАТСКАЯ
ПОЧТИ НАВЕРНЯКА СТАРШУЮ ДОЧЬ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ КИЕВСКОГО ЯРОСЛАВА МУДРОГО ЗВАЛИ НЕ ЕЛИЗАВЕТА. В ДРЕВНЕЙ РУСИ ВПЛОТЬ ДО XIV ВЕКА ЭТО ЖЕНСКОЕ ИМЯ В ИСТОЧНИКАХ НИГДЕ НЕ ЗАФИКСИРОВАНО НИ РАЗУ. СКОРЕЕ ВСЕГО, ОНА НОСИЛА ДРЕВНЕРУССКОЕ ИМЯ ОЛИСАВА, В НОРВЕГИИ ПРЕВРАТИВШЕЕСЯ В «ЭЛЛИСИВ» (ИМЕННО ПОД ЭТИМ ИМЕНЕМ ОНА ФИГУРИРУЕТ В НОРВЕЖСКИХ ХРОНИКАХ). К СЛОВУ, О ВСЕХ ЯРОСЛАВНАХ СОВРЕМЕННЫМ ИСТОРИКАМ ИЗВЕСТНО ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ИЗ ЗАРУБЕЖНЫХ ДОКУМЕНТОВ — В ИЗВЕСТНЫХ ДРЕВНЕРУССКИХ ЛЕТОПИСЯХ О НИХ НЕТ НИ ЕДИНОГО УПОМИНАНИЯ.
Нет и единого мнения, была Елизавета первой или второй дочерью киевских князя и княгини, поскольку годы рождения их дочерей восстанавливали по датам их замужества, информация о которых колеблется в пределах одного года – двух-трёх лет. Но, всё-таки, традиционно она считается старшей дочерью (четвёртым по старшинству ребёнком, после трёх братьев) Ярослава Мудрого и его жены Ирины (Ингигерды Шведской).
Олисава-Елизавета родилась примерно в 1026 году в Новгороде, и там же провела свои первые годы жизни. Поскольку её отец в 1024 году возле Листвена на Черниговщине в битве за стол киевский потерпел поражение от последнего оставшегося у него реального конкурента - брата Мстислава Владимировича Тмутараканского (ок.983-1036), в Киев из Новгорода князь Ярослав с семьёй переехал только в 1036 году, после загадочной гибели князя Мстислава на охоте. Так что, если, согласно сагам, маленькая Елизавета познакомилась со своим будущим мужем (и будущим конунгом Норвегии) Харальдом III Суровым, когда ей было пять лет, а ему - около пятнадцати, это произошло именно в Новгороде.
Если про саму Елизавету, как личность, известно очень немного (традиционно в средние века женщина была всего лишь «приложением» к мужчине, отражением его величия - именно поэтому в древних летописях даже о «первых леди» упоминали как о «дщери князеви» или жене, и собственное имя женщины не имело в этом контексте никакого значения), то её супруг был во всех отношениях выдающейся фигурой своего времени, и стал легендой ещё при жизни.
Харальд III Сигурдссон (Харальд Суровый) (ок. 1015-25 сентября 1066) был самым младшим единоутробным (по матери) из трёх младших братьев конунга Норвегии Олафа II Святого (995-1030), между ними было 20 лет разницы. Если общей матерью братьев была Аста Гудбрандсдоттир (ок. 970-ок. 1020) – дочь некоего богатого, но не знатного Гудбранда Шишки, то их отцы принадлежали к норвежской королевской династии Хорфагеров - оба были потомками первого не легендарного короля Норвегии Харальда Прекрасноволосого (ок.950/975-933/945), и приходились друг другу троюродными братьями. Второй супруг Асты, правитель небольшого норвежского королевства Рингерике, Сигурд Свинья (ок.970-ок.1018), в 1015 году принял активное участие в успешном завоевании короны Норвегии своим пасынком, Олафом Харальдссоном у хладирского ярла Свена Хоконссона, правителя Норвегии, незаконнорожденного сына и вассала короля Дании Кнуда Великого.
А в 1030 году, всего в 14-15 лет, уже сам Харальд участвовал в разгромной для его старшего брата битве при Стикластадире, в результате которой Олаф потерял не только свой трон, но и лишился жизни. Будущий зять Ярослава тогда был тяжело ранен (очевидцы сражения отдельно отмечали исключительную отвагу и воинственность совсем юного ещё тогда Харальда), после чего он скрывался и лечился, а затем покинул Норвегию, перебравшись в Швецию. Позже он собрал дружину из варягов, которые, как и он сам, были вынуждены уехать из страны в результате гибели Олафа II, и в 1031 году вместе с ней достиг Руси, где поступил на службу к Ярославу Мудрому. К слову, у киевского князя (который, как я уже упоминала, тогда ещё жил в Новгороде), с 1028 года воспитывался сын погибшего конунга Норвегии Олафа II, Магнус (1024-1047) - племянник Харальда. Мальчик приходился родным племянником не только будущему зятю Ярослава Мудрого, но и его жене, Ингигерде Шведской - поскольку его матерью была её родная (по отцу, королю Швеции Олафу Шётконунгу) сестра Астрид.
Харальд на Стэмфордском мосту. Согласно сагам, Харальд носил синий плащ и шлем.
Харальд на Стэмфордском мосту. Согласно сагам, Харальд носил синий плащ и шлем.
В 1031-1034 годах 15-18 летний Харальд вместе с Эйливом Регнвальдсоном, сыном ярла (посадника) Альдейгьюборга (Ладоги) Регнвальда Ульвсона, принимает участие в кампании Ярослава против ляхов, и, по сведениям скандинавских саг, командует руськими войсками наряду с более опытными полководцами.
В 1034 году Харальд со своей дружиной (около 500 человек) поступил на службу к византийскому императору. Отряд Харальда вошёл в состав «спецназа» своего времени, известного в истории как «Варяжская гвардия». В 1034-1036 гг Харальд участвует в походах против пиратов в Малой Азии и Сирии. В 1036-1040 гг его отряд входит в состав византийской армии Георгия Маниака в сицилийском походе. В 1041 году в составе Варяжской гвардии принимает участие в подавлении болгарского восстания Петра II Деляна. По сведениям скандинавских саг и болгарской летописи, Харальд лично убил болгарского царя в сражении. После этих событий он стал командиром всей гвардии византийского императора. В 1042 году Харальд и его варяги принимают активное участие в дворцовом перевороте, в результате которого император Михаил V Калафат был свергнут и ослеплён. Позже из-за дворцовых интриг Харальд попадает в опалу к новому правителю. Спасаясь от суда, будущий король Норвегии и его воины вынуждены были бежать из Константинополя в Киев. Кстати, во время своей службы в Византии Харальд в военных походах добыл огромное количество золота и драгоценных камней, и часть этой добычи он на протяжении многих лет регулярно отсылал на хранение Ярославу Мудрому.
В 1043 году Ярослав, «за убийство одного знаменитого русского в Цареграде» (в Константинополе), послал своего сына - новгородского князя Владимира совместно с Харальдом в поход против императора Константина Мономаха. Поход закончился военным поражением русичей. Согласно некоторым историческим хроникам, тогда же, зимой 1043-1044 гг. отважный варяг стал зятем великого князя киевского, женившись на его дочери Олисаве-Елизавете. Однако, это противоречит скандинавским сагам, в которых утверждается, что Ярослав Мудрый был готов отдать свою дочь замуж за влюблённого в неё Харальда только после того, как тот станет королём.
Поэтому логичнее выглядит другой (тоже описанный в летописях) вариант развития дальнейших событий.
Богатому представителю правящей норвежской династии, закалённому в боях полководцу, которым стал Харальд к своим 30-ти годам, ловить в Киеве было нечего. И где-то в 1045 году он подался в родную Норвегию, где с 1035 года правил его племянник, сын конунга Олафа II Святого, Магнус I Благородный (1024-1047). Стать королём Норвегии в противоборстве с наместником Дании в Норвегии, Свеном Кнутссоном (ок.1016-1035) всего в 11 лет Магнус, воспитывавшийся в Новгороде, смог исключительно при поддержке своего дяди (по его жене) Ярослава Мудрого. По этой же причине киевский князь не стал бы помогать Харальду в его борьбе за норвежскую корону. Отважный варяг справился с этой проблемой самостоятельно.
К появлению в Норвегии дядюшки его подросшему к тому времени племяннику, конунгу Магнусу I, исполнился 21 год. В стране правление молодого короля пользовалось популярностью, так что внутреннюю ситуацию для достижения своих целей опытный Харальд расшатывать не стал. Главной проблемой Магнуса на тот момент было длившееся с 1042 года военное противостояние с конунгом Дании, Свеном II Эстридсеном (1020-1074) за датскую корону. Дело в том, что отец Магнуса (и старший брат Харальда), король Олаф II Святой сложил свою голову в 1030 году в битве с сильнейшим скандинавским правителем того времени, датским королём Кнудом II Великим (994/995-1035)(между прочим, родным дядюшкой жены Ярослава Мудрого, киевской княгини Ирины), который за 14 лет до этого, в 1016 году, завоевал Англию и женился на овдовевшей английской королеве. После гибели Олафа Кнуд Великий стал королём Дании, Англии и Норвегии.
Вернуть Магнусу отцовскую корону Ярослав Мудрый смог, только быстро и грамотно воспользовавшись замешательством после скоропостижной смерти Кнуда Великого в 1035 году. Единственным законным наследником датчанина был 17-летний сын от английской королевы Эммы Нормандской, Хардекнуд (1018/1019-1042), и неопытность юного короля не позволяла ему вернуть Норвегию под власть Дании. В конечном итоге, чтобы избежать бессмысленного кровопролития, юные конунги (Хардекнуду было тогда 20, Харальду - около 14-ти) в 1038 году договорились о том, что если один из них умрет без наследника, то второй наследует его трон. Первым и без наследников, всего через три года, скончался король Англии и Дании, Хардекнуд. У Магнуса не было сил претендовать на английский престол, но за корону Дании он был готов сражаться - с племянником Кнуда Великого, Свеном II Эстридсеном. К тому времени, когда Харальд вернулся в Норвегию, противостояние его племянника с конкурентом была в самом разгаре - Свен трижды потерпел поражение от Магнуса в морских сражениях, но его поддерживали датчане, поэтому отступать он не собирался. Разумеется, Харальд тут же заключил военный союз с противником племянника, Свеном II. Однако, Магнус перетянул дядюшку на свою сторону, объявив его в 1046 году своим соправителем. Вот сразу после этого, скорее всего, киевская княжна и стала женой Харальда III Сурового.
Делил трон со своим племянником Харальд недолго - уже через год, 25-го октября 1047 года, 23-летний Магнус погиб при туманных обстоятельствах (возможно, от падения с коня). Жениться он не успел, и оставил после себя только одну незаконнорожденную дочь.
Унаследовав после смерти племянника престол Норвегии, Харальд III Сигурдссон, таким образом, унаследовал и договор Магнуса с Харденкудом о том, что если один из них умрет без наследника, то второй наследует его корону. И 32-летний зять Ярослава Мудрого не собирался отказываться ни от одной из трёх корон, права на которые он имел.
Начал он, разумеется, с Дании, с которой норвежцы и так не прекращали военные сражения на протяжении последних 7 лет. Датчане терпели поражение за поражением, практически каждый год норвежские корабли разоряли прибрежные селения. В 1050 году Харальд разграбил и сжёг дотла Хедебю - главный торговый центр Дании, в 1062 году в крупном морском сражении в устье реки Ниц (современное название Ниссан) Харальд разгромил флот Свена, и тот чудом избежал гибели. Тем не менее, несмотря на все победы, Харальду не удалось завоевать Данию, так как местная знать и простые жители (бонды) оказывали Свену неизменную поддержку. В 1064 году конунг Норвегии был вынужден отказался от притязаний на датский трон и заключил мир со Свеном.
Кроме долгой и кровопролитной войны с Данией, Харальд в 1063-1065 гг воевал со Швецией, король которой (его жена приходилась двоюродной сестрой Олисаве-Елизавете) поддерживал мятежных ему ярлов. В сражении при Венерне (1063) норвежцы разбили объединённое войско шведов и мятежных уппландцев.
В самой Норвегии зять киевского князя успешно установил централизованную королевскую власть. Несогласные с его политикой были либо убиты, либо изгнаны из страны. В этом Харальд опирался на помощь церкви, поэтому не удивительно, что в его правление христианство окончательно утвердилось в стране. Зять Ярослава Мудрого заботился и о развитии торговли - именно он в 1048 году основал торговое поселение Осло, ставшее впоследствии столицей Норвегии.
Кроме своей отваги и воинственности, Харальд III Суровый прославился ещё при жизни, как поэт. Его считают автором множества вис (стихотворений), самые известные из которых объединены в цикл из шестнадцати вис под общим названием «Висы радости», посвящённые его (тогда ещё будущей) жене, киевской княжне Олисаве-Елизавете. В них он воспевает свои военные подвиги, заканчивая каждую из вис одинаковой строкой, в которой сетует на то, что «не хочет девушка в Гардах (от Гардарики - древнескандинавского названия Руси – прим.автора) чувствовать ко мне склонности»:
Корабль проходил перед обширной Сицилией. Мы были горды собой.
Корабль с людьми быстро скользил, как и можно только было желать.
Я меньше всего надеюсь на то, что бездельник будет нам в этом подражать.
Однако не хочет девушка в Гардах чувствовать ко мне склонности.
Это дословный перевод одной из вис, в русской литературе существует полтора десятка их литературных обработок, в том числе в редакции знаменитых поэтов Львова, Батюшкова и Толстого.
Такая возвышенная любовь конунга Харальда к своей супруге, руки которой он так долго добивался у Ярослава Мудрого, воспетая им самим в стихах, впрочем, закончилась всего через три года после свадьбы, в 1048 году, когда он взял себе в наложницы (по другим источникам - в качестве второй жены) дочь влиятельного норвежского магната, Тору Торбергсдоттир. К тому времени Олисава-Елизавета родила своему мужу троих детей - дочерей Марию и Ингигерду и сына Магнуса (хотя относительно него нет точной информации, кто именно был его матерью - королева или наложница). Согласно сагам, Елизавета, в первую очередь, как христианка, не примирилась с двоеженством своего супруга, и удалилась в добровольное изгнание на один из норвежских островов - Сэла. Там она с монахами занималась переписью христианской литературы, в том числе, принимала участие в написании жития Святого Олафа, старшего брата своего мужа. Кроме того, прекрасно образованная киевлянка занималась воспитанием своих детей и воспитанием пасынка, младшего сына Харальда от Торы, Олафа.
Когда Харальд III Суровый был вынужден, после почти двадцати лет войны, заключить мирный договор с Данией в 1064 году, отказавшись таким образом от своих претензий на датскую корону, у него появились ресурсы для того, чтобы предъявить права на английский трон, что он и сделал, воспользовавшись смертью последнего бездетного англосаксонского короля Эдуарда Исповедника 5-го января 1066 года.
Ситуация для нападения на Англию была для Харальда очень благоприятной - новый король страны, Гарольд Годвинсон (ок.1022-1066) - сосредоточил основные сухопутные и морские силы английского королевства на южном побережье, в ожидании вторжения Вильгельма Нормандского. Кроме того, английский флот был крайне слабым и не мог оказать отпор норвежцам. В сентябре 1066 г., пользуясь попутными северными ветрами (которые, в свою очередь, задержали отплытие нормандской армии из Франции), флот Харальда (по разным оценкам, от 360 до 460 кораблей) отплыл к Англии, и спустился с севера на юг вдоль побережья от устья реки Тайна до Хамбера, разоряя по пути прибрежные поселения Йоркшира. Небольшой отряд английских кораблей, охранявший эти земли, был вынужден отступить вглубь территории, вверх по реке Узе и далее в Варфу до Тэдкастера. Харальд решил запереть англичан в устье реки и бросил якорь на нижней Узе в районе Риккола, откуда до Йорка было около 15 км на север. Оставив небольшой гарнизон для защиты кораблей, норвежская армия высадилась на берег и двинулась в сторону Йорка.
У Харальда был огромный корабль, построенный около 1060 года, названный Ормэн ( «Змея»). Харальд высадился недалеко от Йорка. Изображение из хроник XIII века «Жизнеописание короля Эдуарда-Исповедника», автор – Метью Пэрис.
У Харальда был огромный корабль, построенный около 1060 года, названный Ормэн ( «Змея»). Харальд высадился недалеко от Йорка. Изображение из хроник XIII века «Жизнеописание короля Эдуарда-Исповедника», автор – Метью Пэрис.
В связи с тем, что основные силы английского королевства находились в южной Англии, в бой с викингами Харальда вступили и были разгромлены войска местного ополчения Нортумбрии и Мерсии, в битве при Фулфорде 20-го сентября 1066 года (в 3 км к югу от Йорка). Победа при Фулфорде открыла перед конунгом Харальдом Суровым Йорк, жители которого заключили мир с норвежцами и предоставили им продовольствие. Более того, часть нортумбрийских тэнов (англосаксонский аналог дворян) присоединилась к норвежской армии. Харальд не стал занимать город, а прошёл с флотом по реке Уарф, где бросил якорь в 14 км к юго-западу от Йорка рядом с местечком Тадкастер.
Чтобы обеспечить верность новых североанглийских союзников, король Норвегии потребовал от нортумбрийских тэнов предоставить ему заложников. Утром 25-го сентября Харальд, оставив на кораблях треть своих войск, отправился с остальными воинами принимать заложников. День выдался жарким, так что воины предпочли не надевать доспехов, а взяли с собой «щиты, шлемы и пики, и мечи на перевязях, и многие имели также луки и стрелы».
Харальд собирается победить армию Нортумбрии / Изображение из хроник XIII века «Жизнеописание короля Эдуарда-Исповедника», автор – Метью Пэрис.
Харальд собирается победить армию Нортумбрии / Изображение из хроник XIII века «Жизнеописание короля Эдуарда-Исповедника», автор – Метью Пэрис.
В ожидании нортумбрийцев норвежцы расположились в 13 км к востоку от Йорка, у переправы через реку Дервент. И были очень неприятно удивлены внезапным появлением на другом берегу английской армии короля Гарольда. Харальд успел послать на корабли за подмогой, но исход яростной битвы при Стамфорд-Бридже был решён довольно быстро в пользу англичан - не в последнюю очередь потому, что норвежский конунг был убит в самом начале решительной схватки - стрела пронзила ему горло. Подоспевшие с кораблей викинги не смогли переломить ситуацию - оставшиеся в живых норвежцы уплыли домой всего на 24 кораблях из 400 (столько разрешили взять англичане), под предводительством младшего сына короля Харальда, Олафа, принеся клятву никогда более не нападать на Англию.
Эта победа (кстати, ставшая последней крупной битвой в более чем 200-летней истории набегов викингов на Британские острова) очень дорого обошлась англичанам - меньше чем через месяц, в битве при Гастингсе 14-го октября 1066 года с войсками герцога Вильгельма Завоевателя, они потерпели сокрушительное поражение от нормандцев, в результате которого Англия была ими захвачена. Последний англосаксонский король Гарольд Годвинсон погиб на поле боя вместе с двумя своими младшими братьями.
В последнем военном походе Харальда его сопровождали королева Елизавета и дочери Мария и Ингигерда, которых он оставил на Оркнейских островах, расположенных у северо-восточного побережья Шотландии. Согласно сагам в «тот же день и тот же час», когда в Англии погиб их муж и отец, конунг Харальд, на Оркнейских островах внезапно скоропостижно умерла его старшая дочь Мария. Ей было около 19 лет. В своде скандинавских саг «Круг земной» сообщается, что король Харальд собирался выдать Марию замуж за своего соратника, хёвдинга Ойстена Орре, брата своей наложницы Торы Торбергсдоттир, который погиб вместе с ним в битве при Стамфорд-Бридже. Выжившие после сражения с англичанами норвежцы перезимовали вместе с Елизаветой и Ингигердой на Оркнейских островах, и вернулись в Норвегию весной 1067 года.
Информация о дальнейшей судьбе овдовевшей примерно в 40 лет дочери Ярослава Мудрого противоречива. По одной версии, после возвращения домой вместе с дочерью, она провела остаток жизни при дворе своего то ли сына, то ли пасынка Магнуса, который после смерти Харальда стал в 18 лет королём Магнусом II (1048-1069) - сам Харальд назначил его своим наместником перед злосчастным походом в Англию. Согласно другой версии, Олисава-Елизавета вышла замуж во второй раз, за датского короля Свена II Эстридссена, с которым Харальд раньше воевал за престол Дании без малого 20 лет, но так и не стал датским королём, зато его вдова стала датской королевой. Где и когда киевлянка закончила свой жизненный путь - историкам неизвестно.
Дочь Елизаветы Ингигерда (1046-1120) вскоре после гибели отца, в 1067 году, была выдана замуж за датского принца Олафа (сына предполагаемого супруга её матери, датского короля Свена II Эстридссена), который стал королём Дании в 1086 году. После смерти мужа в 1095 году Ингигерда вышла замуж во второй раз, за шведского принца Филиппа, который в 1105 году стал королём Швеции. Таким образом, эта внучка Ярослава Мудрого за свою жизнь носила две короны - датскую и шведскую.
О чём следует упомянуть отдельно - брак Елизаветы и Харальда не мог не быть знаковым для матери киевской княжны, княгини Ирины. Потому что до того, как стать женой Ярослава Мудрого в 1019 году, шведская принцесса два года была невестой старшего брата своего зятя, конунга Норвегии Олафа II Святого. Решение об их свадьбе было принято на тинге (скандинавский аналог древнерусского вече) в Упсале осенью 1017 года. Отец невесты, король Швеции Олаф III, дал клятву, что отдаст Ингигерду замуж за норвежца. Более того, его дочь сама хотела этого брака (Ингигерда и Олаф состояли в любовной переписке, помимо официального сватовства, король Норвегии прислал своей невесте золотое кольцо с предложением руки и сердца, на которое та ответила согласием), и есть основания полагать, что всю жизнь она продолжала любить несостоявшегося мужа. И её можно понять - Ярослав был старше своей жены примерно на 20 лет, а норвежский конунг был старше Ингигерды всего на 5-6. К тому же, новгородский князь был хромым, что в глазах молодой девушки его тоже не красило.
Выданная против своей воли воли за Ярослава, Ингигерда, тем не менее, спустя год породнилась со своим любимым Олафом - её сестра по отцу (от наложницы), Астрид, заняла её место и стала норвежской королевой. Во второй раз с Олафом Ингигерда породнилась уже через 15 лет после его смерти - дети Олисавы-Елизаветы и Харальда одновременно приходились ей родными внуками, а Олафу - кровными племянниками.
Источник - https://scandinews.fi/society....atskaya
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
| COUNTESS | Дата: Пятница, 27.08.2021, 16:42 | Сообщение # 150 |
|
Графиня
Группа: Главные
Сообщений: 1227
Статус: Offline
| Она стоит подобно судьбе
Воистину неисповедимы Пути Господни! В октябре 1995 года в приложении к журналу «Мир Огненный» была опубликована моя статья «Гласит преданье: союз души с душой родной…». В ней шла речь о легендарной Уте из Наумбурга, женщине, которую Николай Константинович Рерих изобразил на картине «Держательница Мира». В средневековой короне, в широких, мягко ниспадающих одеждах, она застыла будто статуя, прижав к груди небольшой ларец. У этой статьи оказалась счастливая судьба. Каким-то образом она пропутешествовала по Австрии, Германии и Израилю, где нашлись люди, которые с радостью откликнулись на призыв помочь прояснить некоторые неясные моменты, нестыковки в хронологии. Благодаря бесценной помощи друзей история о легендарной Уте дополнена новыми фактами.
Век XI. Германия
В XI веке Германия состояла из множества ленных владений короля, вассалы которого нередко обнажали меч против своего повелителя. Одно из таких владений, расположенное на очень важном перекрестке дорог, принадлежало маркграфу Эккехарду I, маркграфу Мейсенскому, и его семье. Это был удивительно храбрый воин, обладавший весьма необузданным нравом. После смерти короля Отто III (1002 г.) он, хотя и не единогласно, был избран королем Германии. Сразу после этого в Польде, в горах Гарца, Эккехарда I убили. Об этом событии захватывающе повествует летописец Титмар.«В Польде граф (маркграф Эккехард I – О.С.) достиг цели своего пути. Он поужинал и вместе с немногочисленной свитой устроился на ночлег в каменном зале. Большая часть остальных его людей улеглась спать рядом на балконе. Пока они, усталые, крепко спали, ворвались враги и напали на беззаботно спавших. Громкий шум разбудил графа, вынудив его быстро вскочить со своего ложа. Он схватил свои одежды и все, что попало под руку, и бросил в камин в надежде, что будет светлее, потом выбил окно. Но кто мог предвидеть, что именно так он откроет путь врагам, которые хотели причинить ему зло. Первым возле дверей убили рыцаря Германа, и во дворце замка – Адольфа, который хотел поспешить на помощь своему господину – двух смелых, беззаветно преданных людей. Затем ранили королевского камердинера Эрминольда; и теперь Эккехарду, снискавшему славу, как во время мира, так и на войне, пришлось бороться в одиночку. Сильный удар Зигфрида пришелся на колено графу, и он упал. Все, кто наблюдал происходящее издали, быстро подбежали. Эккехарду отрубили голову и жестоко глумились над трупом. А когда подлое дело свершилось, убийцы радостно и беспрепятственно вернулись домой. Оставшиеся на балконе трусы не пришли на помощь своему господину, а также не попытались отомстить за его смерть.Ужасное событие произошло 30 апреля. Местный аббат произвел осмотр трупа и затем в великом смирении сослужил заупокойную службу».У погибшего вельможи осталось двое сыновей, видимо, юного возраста, потому что старший, Херман, встал во главе маркграфства спустя семь лет, в 1009 году, и управлял им 22 года. После его смерти власть перешла к младшему брату, Эккехарду II, который правил пятнадцать лет (1031 — 1046) вплоть до своей внезапной кончины.К сожалению, сведения о братьях в хронике весьма скудны. Однако и то немногое, что донес до нас шелест веков, характеризует их как отважных воинов, всецело преданных своему сеньору, и передовых людей того времени. Так, сохранился отзыв короля Генриха III о своем вассале Эккехарде II: «вернейший из верных». Оба брата совершили деяние, которое благотворно повлияло на судьбу Германии. Близ их владений, в старом королевском замке в Цейтце, находилась резиденция епископа. Она постоянно подвергалась вражеским нападениям, что вызывало в стране естественную тревогу. В то же время братья достраивали хорошо укрепленную крепость, начатую еще их отцом. Эккехард I имел родовое гнездо в Гене, но оно не отвечало требованиям безопасности: набеги врагов не прекращались ни днем, ни ночью. Поэтому старый маркграф перенес укрепленное место (Burg) подальше, в более удобный стратегический пункт, где и началось масштабное по тем временам строительство. Так возникло название Наумбург (слово neue для простоты произношения трансформировалось в naum — О.С.). Крепость тут же обросла крестьянскими домиками, – бедный люд со всех сторон потянулся под защиту сильных и справедливых господ. А там, где замок, там церковь и рынок, — и благодаря удобным торговым путям сюда стали съезжаться заморские купцы. Так возник Наумбург — один из первых средневековых городов Германии, который братья отстраивали с большой любовью. Они и предложили перенести сюда резиденцию епископа, что и было сделано во времена правления Конрада II. Шаг для того времени весьма необычный, поскольку иной вероломный вассал мог бы захватить епископа в качестве заложника и выступить против законного короля. Но Конрад II полностью доверял «достойной династии Эккехардов».Убийство отца легло на семью тяжелым позором. К тому же братья были бездетны. Отсутствие потомства воспринималось ими как божья кара, и потому оба сделали все ради спасения души ушедшего в мир иной старого маркграфа. Они отдали свое состояние для основания аббатства в старой Йене и вскоре за ним — монастыря в Наумбурге. Спустя два столетия благодарные жители Наумбурга увековечат память 12 основателей города, установив в соборе Петра и Павла, построенном на месте старой церкви, удивительные по своей выразительности статуи из раскрашенного песчаника. В западной части собора на высоте примерно три метра высятся маркграф Херман с супругой Реглиндис и маркграф Эккехард II с супругой Утой, которая вошла в мировую историю как Ута из Наумбурга. Тот же полный внутреннего достоинства и величия образ, что и на картине «Держательница Мира». Как пишет Клаус Вагенбах в Die Zeit, «она излучала чистоту, холодность и силу, и это вызывало чувство ее сверхчеловеческой неприступности». На груди у маркграфини Уты — шестиконечная звезда Давида с тремя окружностями на каждом луче. Сочетание древнейших символов о многом расскажет непредвзятому уму.К сожалению, летописцы того времени не слишком жаловали вниманием знатных дам, предпочитая живописать подвиги их мужей. И об этой женщине мы знаем удручающе мало. Известно лишь, что происходила она, — это новая деталь, - из рода Асканьер из Баленстеда (Askanier in Ballenstedt). И воспитывалась в одном из немецких монастырей, получив превосходное по тем временам образование. Хорошо ориентировалась в исторических коллизиях, много читала, любила музыку. Однако главное качество, которое прививали в ней сызмальства — это домовитость и почитание будущего супруга. Хотя, судя по ее прекрасному и волевому лицу, маркграфиня вряд ли ограничивалась только этим. Скорее всего, она активно участвовала в делах мужа, разделяя с ним тяготы многотрудного правления. Поскольку статуя создавалась через два столетия после смерти Уты, мастер вряд ли мог воспроизвести ее настоящий облик. Николай Константинович Рерих запечатлел Уту и Эккехарда иначе – на картине «Да здравствует Владыка!».Вот и все автобиографические факты, известные исследователям на сегодняшний день. Дальше начинается легенда…Век XIII. Испания, ГерманияВ далекой Испании мракобесы беспощадно преследовали евреев, среди которых было множество прогрессивных умов. И знаменитый раввин Мозес Бен Шеб-Тоб де Леон (1250 — 1305) из Вальядолиды, известный своей ученостью и связями с тайными науками, пребывал в тяжких раздумьях. Зрелые годы своей жизни он положил на обработку текстов священной книги евреев «Зохар», а теперь обстановка в стране стала невыносимой для творческого труда. Как известно, Каббала состоит из двух книг: «Сейфер Иецира» — книга Творения и «Зохар». Первую традиция приписывает отцу Аврааму, вторую — Симеону Бен Иохаю из Цфата, жившему примерно две тысячи лет назад назад и убитому солдатами императора Андриана, пытавшегося уничтожить религию единобожия. Каббалисты вывезли рукопись «Зохар» в Испанию и изучали ее в специальных школах Жероны. Об этом знали лишь посвященные, и Мозес де Леона был одним из них. Он объявил, что нашел рукопись Бен Йохая. Затем собрал воедино разрозненные древние тексты, сверив их по халдейским и сирийским писаниям, и написал к ним обширные комментарии, дошедшие до наших дней. Легенда гласит, что в 1290 году он имел откровение опубликовать результаты проделанной работы, что и сделал. Этот шаг не встретил понимания среди соратников-каббалистов. Владел раввин и знаменитым Камнем, Сокровищем Мира. Вот как повествует об этом известный философ XX века Елена Ивановна Рерих в своем письме от 18.11.35 г. «… Легенда, записанная в «Криптограммах Востока» — истина. По преданию сокровище приносит с собою и особый Завет, который должен быть выполнен. Ларец, упомянутый в легенде, относится к XIII столетию и по преданию он сделан из кожи, принадлежавшей самому Соломону. На коже имеется много алхимических символов. Знаменитый раввин Моисей де Леона, составитель Зохара, преследуемый испанцами во время гонения на евреев, нашел защиту в лице германской феодалки, допустившей его и гонимых в свои владения. В благодарность он подарил ей талисман и этот драгоценный кусок кожи. Феодалка приказала сделать из этой кожи ларец и хранила в нем полученный талисман…». По счастью, история донесла до нас имя феодалки — графиня Ротенбургская.Век XX. ГерманияСемь долгих веков Ута с супругом Экехардом украшали Наумбургский собор. За это время, похоже, никто не черпал вдохновения при взгляде на раскрашенные статуи из песчаника. По крайней мере в дневниковых записях выдающихся личностей о них не упоминается ни слова. Но капризная Фортуна непредсказуема — однажды маркграфиня в одночасье стала знаменитой. И повинен в том безработный наумбургский фотограф Вальтер Хеге. В 1921 году, из-за недостатка заказов, он стал изучать старинный собор, выясняя, при каком освещении лучше снимать ту или иную статую. Художник охотно фотографировал фигуры в разных ракурсах и делал увеличенные фрагменты — до тех пор, пока поверхность камня не приобрела блеска кожи. Ему удалось «представить основателей Наумбурга живыми людьми и страдающими современниками». Особенно удался портрет маркграфини Уты.В 1936 году в Монхене была организована выставка «Выродившееся искусство». Среди 600 экспонатов, отражавших по мнению организаторов неприглядные тенденции в современном искусстве, находилась одна единственная фотография средневековой скульптуры. И контраст оказался столь разительным, что и специалисты, и зрители были очарованы. «Ограда, отделяющая от всего скверного и пошлого», «спокойный и величественный облик, полностью сосредоточенный в себе», «воплощение гордости и достоинства», «сверхчеловеческое излучение мощи и силы» — это лишь часть эпитетов, которые в те дни адресовали маркграфине немецкие газеты. С того момента в Германии и начался культ Уты. Ее жизнь обрастала массой догадок и предположений, оказавшихся весьма живучими.Так маркграфиня, жившая в XI веке, шагнула в легенду в веке XX. Отныне и по сей день в Наумбургский собор тянутся вереницей паломники, чтобы найти утешение в «истинно немецкой сущности», которая сама была «одинокой в мире, слишком резком для ее тонкой и нежной души».
_ДЕРЖАТЕЛЬНИЦА МИРА И МАРКГРАФИНЯ УТА ИЗ НАУМБУРГА
Рерих Н.К. Держательница Мира
В 1933 году Н.К.Рерих написал картину «Держательница Мира». На фоне неба и снежных вершин изображена прекрасная женщина. На плечах красный плащ, ниспадающий к ногам. На голове убор, напоминающий корону. В одной руке ларец. Другой рукой характерным жестом она придерживает высокий ворот плаща. Картину Николай Константинович посвятил своей жене, спутнице в путешествиях, верной сотруднице во всех начинаниях, «другине» Елене Ивановне Рерих.
Маточкин Е.П. в статье «Космичность искусства Н.К.Рериха», говоря об облике Держательницы Мира, упоминает «замечательный памятник ранней готики, – скульптуру маркграфини Уты из Наумбургского собора» в Германии, которую «перефразировал» художник в своей работе. [1, с.172-173]
И действительно, Николай Константинович на своём полотне воспроизвёл облик жены средневекового германского феодала с необычайным сходством. Поза, складки плаща, положение рук – всё как на наумбургской скульптуре. Обобщёны и стилизованы лишь украшения головного убора. Николай Константинович придал ему явно выраженную форму короны. Но есть и отличия. Маркграфиня в левой руке держит нечто, завёрнутое в край плаща. На картине Н.К.Рериха в руке Держательницы Мира – ларец.
Вехи, знаки, символы расставлены - Германия, Наумбург, маркграфиня Ута, ларец, Елена Ивановна Рерих, Держательница Мира. Что между ними общего? Что их объединяет? Что знал Николай Константинович, но не счёл нужным оповещать открыто?
Перенесемся в Германию ХI века. В ту пору феодальные германские княжества входили в состав только что образованной Священной Римской империи (962 г.), которой правил император, избираемый феодалами и коронуемый в Риме. Императорская власть была непрочной. Нередко феодалы обнажали меч против своего правителя, а Римский папа мог лишить его своего покровительства.
Одно из феодальных владений, расположенное на важном перекрестке дорог, принадлежало Эккехарду I, маркграфу Мейсенскому и его семье. Он был храбрый воин и славился своим необузданным нравом. После смерти короля Оттона III (1002г.) Эккехард был предательски убит и позорно обезглавлен недругами, как реальный претендент на высшую власть. Об этом событии подробно повествуют хроники.
У погибшего маркграфа осталось двое малолетних сыновей. Старший, Херман, встал во главе маркграфства спустя семь лет после смерти отца, в 1009 г. и управлял им 22 года. После его смерти графство наследовал младший брат, Эккехард II , который владел им 15 лет с 1031 г. по 1046 г. вплоть до своей внезапной кончины на 54 году жизни. К сожалению, сведения о братьях весьма скудны. Однако и то немногое, что донесли до наших дней хроники, характеризует их как преданных своему правителю отважных воинов, просвещенных и передовых людей своего времени. Сохранился отзыв императора Генриха III о своем вассале Эккехарде II: «вернейший из верных». Согласитесь, эта короткая фраза говорит о многом.
Отец, Эккехард I, имел родовой замок в Гене, но он был недостаточно укреплен и часто подвергался набегам врагов. Поэтому старый маркграф начал строительство новой крепости в другом, стратегически более удобном месте (Burg) – Neuburg. Крепость быстро обросла крестьянскими хозяйствами, и бедный люд со всех сторон потянулся под защиту сильных и справедливых господ. А там где замок – там храм и рынок. Так возник Наумбург, один из первых средневековых городов Германии.
Братья Херман и Эккехард II продолжали отстраивать город. Именно они предложили перенести в Наумбург резиденцию епископа, которая находилась в старом замке в Цейтце, где не было возможности обеспечить достаточную безопасность. Резиденция епископа была перенесена во времена правления Конрада II. Шаг для того времени необычный, так как в случае предательства вероломный вассал мог бы захватить епископа в качестве заложника и выступить против законного правителя. Но Конрад II полностью доверял достойной династии Эккехардов.
Братья были бездетны. А убийство отца и надругательство над его телом легло на семью тяжелым позором. И потому братья вкладывали значительные средства в строительство аббатства в старой Иене и монастырской церкви в Наумбурге, куда перенесли останки трагически погибшего отца. Позже на месте церкви был основан собор (1255 – 1265 г.г.) Эти сведении почерпнуты нами из статьи О.Старовойтовой и её вариантах, опубликованных в других источниках. [2] Как свидетельствует универсальная электронная энциклопедия «Википедия», маркграфиня Ута, супруга Эккехарда II, вошла в мировую историю под именем Уты из Наумбурга. Её отец, маркграф Адальберт фон Балленштедт и мать Хидда, из знатного саксонского рода, кроме Уты, имели ещё четверых детей. Один из них, Эсико Балленштедт, стал основателем рода Асканиев, Дитрих – настоятелем церкви в Балленштедте, Лудольф – монахом в монастыре Корвэй, сестра Хацеха – настоятельницей аббатства в Гернроде. Родилась Ута в замке Балленштедт утром 1.1.1000 или 996 года. Играла на органе, заботилась о бедных и больных, знала лекарственные травы. Предполагают, что её брак с графом Эккехардом фон Майсен был вызван политическими интересами крупнейших германских родов. Брак был бездетным и на нём окончился род Эккехардинов. После смерти супруга в 1046 году имущество семьи, унаследованное Утой, перешло частично аббатству Гернроде, управляла которым сестра Хацеха, а другая часть – кайзерше Агнес.
Дата смерти Уты не известна. В соответствующих церковных книгах записано число 23 октября, а в графе «год» – пробел. Сопоставив эту запись с передачей имущества аббатству Гернроде, можно предположить, что после смерти мужа маркграфиня приняла монашество и исчезла из поля зрения светских хроник. Старовойтова О. в своей статье приводит цифру продолжительности жизни Уты 42 года. Т.е., возможно принятие монашеского сана ещё при жизни Эккехарда. Но, конечно, все приведённые сведения требуют дополнительных уточнений и исследований.
Сохранились народные баллады про Уту, которые рассказывают о ее добропорядочных чертах характера и приписывают ей благородные качества личности. В них же упоминается о том, что у нее был ребенок, умерший в раннем детстве. Судя по всему, она активно участвовала в делах мужа, разделяя с ним тяготы многотрудного правления.
Прошло 200 лет. Наступил век ХIII. Благодарные жители Наумбурга решили увековечить память о 12 маркграфах, пожертвовавших свои состояния на сооружение Наумбургского собора, установив в нём их статуи из цветного песчаника. Среди этих почётных граждан были и маркграф Херман с супругой Реглиндис и маркграф Эккехард II с супругой Утой.
Начались строительные работы.
В те годы в Испании жестоко преследовали евреев, среди которых были и просвещенные люди. Гонениям подвергался и знаменитый раввин Мозес де Леона из Вальядолиды (1250- 1307 г.г.), известный своей ученостью и связями с тайными науками. Многие годы своей жизни он положил на обработку текстов священной книги евреев «Зохар».
Как известно, древнее еврейское учение Каббала состоит из двух книг – «Книга Творения» и «Зохар». Первую приписывают отцу Аврааму, вторую – Симеону Бен Йохаю из Цфата, жившему около 2-х тыс. лет тому назад и убитому солдатами императора Адриана, пытавшемуся уничтожить религию единобожия.
Каббалисты тайно вывезли рукопись «Зохар» в Испанию и изучали ее в специальных тайных школах, о которых знали немногие. Мозес де Леона был одним из них.
Он собрал разрозненные древние тексты, сравнил их с халдейскими и сирийскими писаниями и написал к ним обширные комментарии, дошедшие до наших дней. В 1290 г. ему было дано Высшее Указание, Откровение, опубликовать свою работу, что он и сделал. Публикация сокровенного источника вызвала осуждение даже среди соратников – каббалистов. И конечно, инквизицией была объявлена настоящая охота на Мозеса де Леона. [2]
Доподлинно известно, что раввин владел легендарным Камнем, Сокровищем Мира, осколком главного тела, хранящегося в Твердыне Света. Об этом пишет Е.И.Рерих в своем письме от 18.11.1935 г. Рихарду Рудзитису. Преследуемый раввин бежал в Германию, и нашел защиту в лице графини Ротенбургской, которая приютила его в своих владениях. Она спасла его. В благодарность раввин передал ей на дальнейшее хранение сокровенный Камень и кусок выделанной старинной кожи с особыми знаками на поверхности. По преданию эта кожа принадлежала самому Соломону. Впоследствии графиня приказала сделать из этой кожи ларец для хранения драгоценного талисмана. [3, с.648-649] А в это время в Наумбурге старая церковь, основанная еще Эккехардом II и его братом, достраивалась новым сооружением, называемым хором, который был выше и красивее старых построек. Именно в этом западном хоре предполагалось разместить те самые 12 каменных фигур уважаемых граждан, речь о которых шла выше. Руководил строительством и изготовлением скульптур мастер, имя которого хроники не сохранили. Безусловно, это был очень талантливый человек. К нему приходили жители города и рассказывали о тех людях, портреты которых ему предстояло вытесать из камня. Он записывал слова горожан в маленькую книжечку. Туда же записывал баллады об этих людях. Постепенно их облики вставали перед его мысленным взором. Затем он воплощал их в камне.
У мастера были ученики. И только одному из них он поручил создать статую Уты, так как сам никак не мог «увидеть» ее лица, может быть потому, что уже был не молод. А ученику посоветовал отправиться в путешествие, набраться впечатлений и заодно отнести некоему богатому феодалу эскиз его родового герба.
Ученик прибыл в нужный замок, но хозяин оказался в отъезде. Пришлось его ожидать. Ученик не терял времени даром, много рисовал, делал наброски, показывал свои работы людям в замке и выслушивал похвалы в свой адрес. Видимо он был способным художником. Но вот вернулся граф. Ученик разложил перед ним на столе свои работы, которые понравились господину и он велел позвать свою жену, чтобы и она их осмотрела.
1) Ута и Эккехард II 2) Фрагмент статуи Уты
В зал вошла хозяйка замка. Ученик обернулся на её голос и застыл, пораженный увиденным. Перед ним стояла молодая женщина редкой красоты и грации. Тело ее было окутано красным плащом с поднятым воротником. Во всем ее облике было что-то необычное и притягательное. Ученик смотрел на нее, запоминал рисунок лица, особенности жестов и понимал – перед ним облик Уты, который он искал.
Встреча с этой женщиной перевернула всю его жизнь. Он видел ее всего один раз, но помнил, чувствовал и понимал ее всегда. Она для него соединилась с обликом Святой Девы Марии. Вернувшись в Наумбург, ученик со всем вдохновением принялся за создание статуи прекрасной Уты. В элементах её одежды – знаки особого значения. На груди – шестиконечная звезда с тремя окружностями на каждом луче. В украшении головного убора – геральдические лилии. Сохранились сведения о том, что когда-то на статуе Уты были рунические знаки. Потом их кто-то стер.
По-особому сложилась дальнейшая судьба ученика. Он считал свое творение живым и одухотворённым. Ута и Святая Дева Мария в его сознании слились в единое целое. Он подолгу стоял коленопреклоненный перед прекрасной Утой, вдохновенно беседуя с ней.
Это было замечено окружающими и осуждено как идолопоклонство. Он и сам понимал, что ведет себя необычно, но иначе не мог. А дабы никогда не создать ничего лучше статуи Уты, он покалечил себе правую руку. Стал монахом, тяжело заболел, ухаживая за больными оспой, ослеп. Но слепота не тяготила его, так как он улавливал другими не слышимые звуки, беседовал с кем-то невидимым. Перед его слепым взором пролетали небесные существа Габри и Михель. И не раз к нему являлась Святая Дева Мария в разных обликах. Со временем он понял, что ему не следовало увечить себя. Ведь он художник, творец и мог бы создать еще много прекрасных образов красоты, так нужных людям.
В конце жизни, старый и слабый, он пришел в Наумбург и долго молился перед изображением Уты. Утром, обессиленного его отнесли в госпиталь монастыря Святого Георга, где он и скончался. Старого слепого монаха звали брат Экберт.
Эту историю повествует Зигфрид Бергер в своей книге «Ута и слепой». История основана на письме, написанном со слов Экберта и долгие годы хранящегося в монастыре. Бергер сохранил старинный эпистолярный стиль повествования. [4]
Ранее собор носил имя Святого Георга. Но впоследствии стал называться просто – Наумбургский Дом. Собор очень красив. Имя архитектора неизвестно. Коротка человеческая память. О рассказанных нами средневековых персонажах потомки забыли на многие века. И, может быть, никогда бы и не вспомнили, если бы по странному стечению обстоятельств в начале ХХ века не возник в Германии необычайный интерес к облику Уты.
В 1921 году, один безработный наумбургский фотограф из-за недостатка заказов стал делать снимки в соборе, экспериментируя при различном освещении, при различных ракурсах. Особенно удался портрет Уты, выражающий достоинство, женственность и безупречность.
В 1937 году в Мюнхене открылась выставка «Выродившееся искусство», где среди 600 экспонатов, отражавших, по мнению устроителей, неприглядные и упаднические тенденции в современном искусстве, находилась одна единственная фотография средневековой скульптуры. Эта была Ута. Контраст был настолько разительным, что все зрители были единодушны в своих выводах: «Она преграда, защищающая от скверного и пошлого», «Она воплощение гордости и достоинства», «Она неземное излучение мощи и силы». Это только часть эпитетов, которые в те дни адресовали маркграфине немецкие газеты. С того момента в Германии начался культ Уты. Она стала идеалом немецкой женщины. Сегодня в Наумбургский Собор тянутся вереницы паломников, чтобы что-то узнать об Уте, лицезреть ее лик. Почти никто ничего о ней не знает, много догадок, вымыслов. Но интерес к ней не ослабевает.
Такова история маркграфа Эккехарда и его супруги Уты.
Е.И.Рерих в письме, которое мы упоминали выше, говоря о легендах, связанных с Сокровищем Мира, приводит фразу из «Криптограмм Востока»: «При завершении цикла Сокровище и Ларец должны вернуться к феодалке». Не является ли эта фраза ключом к облику Держательницы Мира с ларцем в руке на картине Н.К.Рериха, наметившем перед нами в пространстве и времени невидимые связующие нити между людьми прошлых веков и недавних десятилетий, древними сказаниями и легендами, за которыми, как известно, также стоят конкретные исторические явления.
Ута, Эккехард, графиня Ротенбургская, Заповедная Страна, Камень, Ларец, сами Рерихи объединены, как звенья одной цепи, неизвестными нам причинно-следственными связями, смысл которых не сразу понятен. Но то, что они существуют – ясно непредубежденному сознанию.
Источники
В.Е.Ларичев, Е.П.Маточкин. Рерих и Сибирь – Новосибирск, Новосибирское книжное издательство, 1993.
О.Старовойтова. Подборка об Эккехарде и Уте. Сайт Ярославского Рериховского Общества. Литературный проект «Женщины на века».
Елена Ивановна Рерих. Письма. Том III. 1935 г. – М.: Международный Центр Рерихов, 2001.
Раиса Эмих. Перевод книги Зигфирда Бергера «Ута и слепой». (Siegfried Berger, «Uta und der Blinde», Finsterwalde/Merseburg, Verl. Jorg Meyer, 1998) Опубликовано на форуме «Орифламма» на правах рукописи. https://u.to/Pr7uDQ
"Le dévouement, la Passion, la Tendresse, la Fidélité, le Bonheur et la Joie - les compagnons Fidèles de l'Amour Éternel!"
(А.Андреева!)
|
| |
| |
|
